Закон Тьмы

Игнатов Дмитрий

Он медленно поднял на меня многозначащий сжатый взгляд, от которого так и хотелось спрятаться. Но я выдержал его, ответив легкой улыбкой и уже захотев добавить что-то еще, как был дерзко опережен:

— Не… — сказано это было охрипшим голосом. Дайлер тут же сглотнул слюну и переменил вдруг решение о единоличном занятии мной: — Не учи меня, как разбираться с преступниками. А если так сильно хочешь смерти, то жди новых гостей города. Я могу и не успеть добраться до тебя раньше них.

Тут я улыбнулся еще шире и поднял брови, почему-то сразу поняв, что он не только не лжет. Но еще и говорит ни о ком ином, как об упомянутых латными перебежчиками таинственных друзьях Скорпионов на лошадях, наконец-то явившихся по мою душу.

— С этими уж я как-нибудь разберусь, — я развернулся и зашагал ко скатывающемуся вниз по тросам приспособлению, не став даже падать в глазах детектива, бесполезно прося его о возвращении мне устройства. — Главное, чтобы ты не мешался в это время под ногами. Если мне понадобится добить еще кого-нибудь из прошлого, с удовольствием заручусь твоей поддержкой снова.

Отдав Дайлеру честь, я крепко схватился обеими ладонями за ручки изогнутого железного переносчика, не став даже закреплять тело висящими ремнями. И с диким оживленным выкриком подростка, впервые катавшегося на подобной штуке, понесся вниз. Оставляя детектива на поле своей победы и его поражения уже во второй раз…

Детектив не заметил, как враг скрылся из виду. Он рухнул на коленные щитки и покорно опустил голову. Приглаженные утром волосы упали вместе с хозяином и повисли вокруг его лица, закрывая вид на ужас внизу. Однако разгоряченное дыхание подбивало их вперед, будто нарочно заставляя смотреть на скрюченное в неестественной позе тело. На то, что еще полчаса назад было таким прекрасным. Таким… живым. Этот изверг убил ее буквально ни за что. Рисковал собой, потратил столько времени и сил. Чтобы столь жестоко прикончить человека, который не сделал ему абсолютно ничего. Он — настоящее определение слова психопат. И благодаря алчности близких слуг закона будет смертельно опасен для общества и впредь.

«Совсем как его проклятый…»

— Не учи меня, как разбираться с преступниками, — изо всех сил сжав веки, Дайлер вспомнил, как произнес это впервые. — Больше ты не имеешь права. А если подобное уже случалось, то никогда не имел.

Прогнувшись вперед, он оперся локтями на край провальной башни и свесил обессиленные кисти над огромной высотой. Но пульсирующие от потоков крови пальцы не ощутили холодного ветра. Разум полностью возвратился на девять лет назад. К провальному уступу горной дороги.

Оттуда открывался изумительнейший вид на все застроенное пространство центральной части великой Империи. Западный ветер обдувал вспотевшие лица. Добирались они сюда очень долго. Но это не было усложненной тренировкой на выносливость. Не было даже несвойственным желанием юного следователя повосхищаться знаменитыми окрестностями, в которые они по зову ответственной миссии заслали сами себя. А было именно тем, чего отец одновременно и боялся, и ожидал. Местом, где точно не будет посторонних глаз и ушей. Отыскать подобное в этой стране было практически невозможно.

— И что ты сделаешь, Дайлер? Убьешь меня?

«Убьешь? Ты смеешь присваивать эту низость еще и ко мне?!»

— Сюда поднимаются местные представители закона. Мне достаточно лишь задержать тебя до их прихода. Они неподкупны. Честолюбивы. Не лицемерны. Но должно быть, меня сейчас трудно понять. Слишком много далеких тебе слов.

Глаза сохли от здешнего спертого воздуха, но он не моргнул ни разу. Нельзя было пропустить и мгновения реакции. Ни единого лицевого движения.

«Что ты сделаешь? Искренне поразишься абсурдности выпаленного? Натянуто сделаешь это, чтобы не выдать себя? Поразишься, но лишь тому, что твоему слепому и наивному подмастерью известно о подкупе? А может и вовсе нападешь на меня? Заставишь замолчать? Боюсь, от тебя теперь вполне можно ожидать и этого».

Но отец лишь смиренно выдохнул и опустил глаза. Дайлер преобразился в лице и взглянул на него с отчаянным неверием. Это признание?

— Ты должен был понять гораздо раньше. Но все равно я горжусь тобой, — старший следователь внезапно озарил сына легкой и искренней улыбкой. — Да, это я убил его. Недаром мы прибыли сюда. Поступай, как считаешь нужным. Сопроводи меня в темницу и возвращайся домой.

Он был четок, последователен и предельно уверен. Как и всегда. Никакого изменения ни в тоне, ни в поведении, ни в характере. Можно ли вообще понять этого человека? Найти в этом всем логику?

— Ты кто… Кто ты?! — Дайлер стремительно зашагал к отцу с накатывающими слезами на глазах и схватил его за накидку на груди: — Явно не мой отец! Он последний в мире человек, кто так поступит! После всех этих слов и уроков!

— Я должен был… Так было нужно. Не знаю, что еще тебе сказать. Оставь меня и продолжай наше дело. Я все разрушил, но ты… — слишком уж безразлично отвечал он за свое деяние. Самое жуткое деяние, что можно себе представить. Вовсе не убийство. А предательство. Однако следующие слова прозвучали куда более оживленно, и Аарон ответно вцепился в экипировку сына: — Ты продолжишь наше дело! Забудь меня! Ты намного лучше меня, слышишь? Ты…

Отец не договорил. Лишь замер в воздухе с широко раскрытыми глазами. Настал его черед не понимать, что, и главное, почему это произошло с ним.

— Ты предал меня! Предал наши убеждения! Так почему и я не должен?!

Истошный крик Дайлера разбивался об ошарашенное от боли и произошедшего лицо, пока меч все глубже впивался в незащищенную грудь.

— Нет… — еле выдавил из себя Аарон, уже не с испугом, а с разочарованием глядя на сына. — Нас подставили.

Отец нашел в себе силы и волю сказать последние слова. Потому что именно от них зависела вся дальнейшая жизнь юного следователя.

— Что ты говоришь?!

Теперь все стало ясно. Но было уже слишком поздно. Он принял это обвинение, чтобы в конечном итоге выявить виновника. Чтобы все выглядело убедительно и прошло успешно, нельзя было даже сообщать правду сыну, который точно бы все испортил. Но вечная предусмотрительность отца подвела его. Не ожидал он лишь одного. Такого поступка излишней эмоциональности от вечно страдающего ею сына.

— Скрой следы… Скажи им, что не смог заманить меня и пришел один. Ты не убивал. Оставь это дело или повторишь мою судьбу. Продолжай делать наше…