Законная Преступность
Шрифт:
– Это не твоя комната - поморщился убийца.
– Разве?
– Да, мне просто некуда было тебя деть, пока я занимался делами. А оставлять без присмотра такую прыткую особу как ты, ни в коем случае нельзя - просветил меня Кастл.
– То есть, теперь каждый аз, когда у тебя возникнут дела ты будешь запихивать меня сюда?
– приподняла я бровь.
– Нет, я придумал кое-что получше - сделав шаг ко мне, Кастл вздернул меня на руки и сомкнул на шеи ошейник - это такой маленький подарок тебе от меня.
– Что это?
– стараясь не
– Это не даст уйти тебе дальше чем на сто метров от меня, мило не так ли? Такие ошейник высокородные особы надевают на своих питомцев, чтобы не терять их у себя в особняках - здорово, я стала комнатной собачкой! однозначно, своей план я приведу в действие.
– Я теперь твоя собака?
– все еще находясь в руках Кастла, ощупала я ошейник.
– Скорее моя личная сука, которая везде будет следовать за мной, если не хочет испытывать адскую боль от этой безделушки - сдавливая мою руку, находящуюся все еще на ошейнике, усмехнулся Кастл.
– Урод!
– Ты повторяешься, любимая. И я вовсе не урод, просто ты неверная тварь, готовая в любую минуту сбежать от меня. Так как же мне иначе справляться с тобой?
Не дожидаясь моего ответа, Кастл впился в мои губы поцелуем. Я изобразила отчаянное сопротивление, которое убийцу только раззадорило. Конечно, ему нравится веселиться таким образом. Что толку от куклы, которая никак не реагирует. Другое дело, если она пытается вырваться. Значит, есть хоть какая-то реакция.
Вообще проходить это по-новой, не так страшно… Это безумно ужасно потому, что ты уже знаешь, что будет дальше, знаешь на что обрекаешь себя. Это безумно. Это ужасно.
Он переместил нас в императорские покои. Бросил меня на постель, разорвал одежду на мне. А потом в его руках появилась плетка. Вот это уже было плохо. Я видела это плеть прежде. Он бил ею непокорных слуг. Иногда развлекался так со своими жертвами. Редко и только по заказу нанимателя, но от этого не легче. Потому, что сейчас он собирался испробовать эту плетку на мне. Он будет пороть меня. Нет! Не хочу!
Но какая разница взбешенному психопату до моих хотелок? Первый удар пришелся по ногам, я не вздрогнула, заставив себя не вздрогнуть. Он не должен знать. Не должен понять. Иначе будет только хуже. И он не понял.
– Это не интересно, бить тебя там, где ты не чувствуешь. Я собираюсь наказать тебя, а не поиграть - и второй удар по спине.
Я извивалась, шипела, кричала и получала удары плетью по спине, груди, плечам, рукам, бокам, несчетное количество ударов. Вначале думала, что не стану умолять, просить его прекратить, что не расскажу о своих затеях… Я не рассказала, но только потому, что он прекратил как раз в тот момент, когда я собиралась рассказать. Зато я охрипла он просьб и мольбы прекратить все это.
– Что ж, думаю достаточно, а ты что думаешь Нитрэс? Достаточно, для твоей женушки?
Его слова звучали будто в тумане для моего истерзанного болью сознанием. О чем он? Нитрэс? Он здесь?
Страшным усилием воли, я подняла голову с мокрой от моих слез, слюны и соплей, подушки. В углу комнаты сидел закованный в цепи у стены Гай. Я чего-то не понимаю? И что тут делает мой законник?
Гай, кстати, выглядел ужасно. Избитый, грязный, в лохмотьях, он с ненавистью смотрел на Лойса и пытался разорвать цепи. Его глаза были прикованы к Кастлу, он даже не мигал и от этого становилось страшно. Вроде ничего такое подобие человека сейчас сделать не может, но вся его поза говорит о том, что даже сейчас он опасен.
– Вижу ты его не узнаешь, любимая - прошептал мне на ухо Кастл - ну ничего, одну минуту и ты все поймешь.
И действительно, через минуту образ Гая поплыл. Он стал медленно перетекать в знакомые черты лица, волосы окрасились в чистое золото и передо мной уже не сидел законник Гай, передо мной был Лэадонис Нитрэс. Но, как? Как такое возможно?
– Не удивляйся так, родная, это всего лишь морок, который наложил на себя твой горячо любимый муженек. В самом деле, не мог же он отправить тебя одну в столь опасное путешествие и потому решился на обман. Который, раскусил мой придворный маг. Не знаю почему, но ты магнитом притягиваешь к себе обманщиков, воров и убийц.
– Наследственное, моя бабушка тоже сбежала когда-то с каторжником - прохрипела я.
– Ого, ты еще в состоянии шутить. Юмористка. А если я убью его у тебя на глазах? Тоже будешь шуточки отпускать?
– Кастл провел пальцем по свежей ране у меня на спине.
– Нет. Только дух отпущу. Свой - надеюсь от блефует.
– Знаю. Поэтому он еще поживет. Не хочу убивать того, кто потащит тебя а собой. Но, вот Как он будет жить, зависит только от тебя…
– Убью!
– сквозь зубы, чуть ли не вывихивая себе челюсть прошипел Лэадонис.
– Надо же, каков молодец! Любовь моя, он переборол заклятие “тишины”, а это дорогого стоит. Помню все, кто пытался до него, язык себе откусывали. А он - ничего, наверное, только пары зубов лишился!
– восхитился Кастл и приложил ладонь к моему в клочья порванному боку.
Я завыла. И выла все время, пока Кастл усмехался и пинал Нитрэса. Пока, муженька уводили охранники, волоча за цепи на шеи у руках по полу. Я выла, пока не сел голос, пока я не начала хрипеть. Все это время все, что я могла - это выть от боли, которую причиняли мне руки убийцы.
– Ну, так, как? Ты будешь послушной и хорошей девочкой?
– спросил убийца, когда мои глаза от слез заволокло пеленой.
– Да - только и смогла я выдохнуть.
– Вот и славно…
Боль прошла резко, как и все нанесенные раны плетью. Я лежала на окровавленных простынях, совершенно здоровая и целая. Словно не было пыток все эти часы, словно, меня никто не бил и не унижал. Я лежала и смотрела в потолок, осознавая, что устроенный Кастлом Ад был последним гвоздем, что он вбил в крышку собственного гроба. И от этого осознавания боль уходила даже лучше, чем он исцеления магией.