Законник.
Шрифт:
— Что ж, на мой взгляд, вполне логично. Хотя, признаться, несколько неожиданно… — кивнул граф Ратский. И, с интересом посмотрев на карету, продолжил: — Тогда, если вы не возражаете, то ваша пленница будет приводить себя в порядок прямо в Башне…
…- Ваша светлость, арестанты в пыточных… — возникнув в дверном проеме, доложил тюремщик. И замер, старательно пожирая глазами высокое начальство, и стараясь не косить взглядом ни на меня, ни на Илзе.
— Можешь идти… — буркнул граф
Я достал из-за пазухи свиток и аккуратно положил его на стол:
— Ваше сиятельство, прежде чем мы начнем, я бы хотел, чтобы вы ознакомились с тем, что тут написано…
— Как вам будет угодно… — пожал плечами граф Ратский и тут же погрузился в чтение.
Я с интересом ждал его реакции. И изредка поглядывал на Илзе, стоящую между Иглой и Молотом. Мысленно сокрушаясь, что не могу увидеть ее лица.
Внимательно прочитав текст, начальник Тайной канцелярии задумчиво хмыкнул и уставился на меня:
— Простите, ваша светлость, но то, что тут написано — бред…
Я пожал плечами:
— Кто вам мешает это проверить? Достаточно позволить моей спутнице сказать это самое 'слово', позволить ей ввести этих несчастных в состояние 'небытия' и задать перечисленные в свитке вопросы… или те, которые захочется вам. Если мое утверждение ложно, то так называемые 'убийцы' не смогут описать ни пыточную Кошмара, ни королеву Галиэнну, ни мэтра Джиэро. Да и самого Кошмара в их воспоминаниях просто не окажется…
— Простите, ваша светлость, но описания внешности мэтра Джиэро у меня нет… — вполголоса пробормотал сотник Зейн. — И пыточной Кошмара — тоже…
— Как бы они не выглядели, если описания, данные обоими пленниками, совпадут, то можно будет считать, что граф Аурон прав… — поморщился граф. — Естественно, в описаниях будут какие-то мелкие нестыковки, но они — лишь следствие разницы восприятия…
Я утвердительно кивнул и выложил на стол еще один свиток:
— Описания есть… Но, дабы избежать предвзятого отношения, я рекомендую прочитать их после допросов…
— Мудро… — граф Ратский подхватил свиток, сжал его в руке, встал со своего кресла и быстрым шагом направился к двери…
…На втором подземном этаже Башни тошнотворно пахло кровью и нечистотами. Запах был таким сильным, что меня замутило. Сжав зубы, я постарался дышать как можно менее глубоко, и, оглянувшись, сбился с шага: Илзе, конвоируемая Молотом, двигалась так, как будто совершенно не чувствовала вони!
'Восемь месяцев в Кошмаре…' — вспомнил я. И, представив себе такую жизнь, ужаснулся.
В этот момент где-то впереди жутко заскрипели дверные петли, а потом раздался густой бас сопровождающего нас тюремщика:
— Прошу вас, ваша светлость…
Я ускорил шаг и тут же вляпался в дурно пахнущую лужу.
—
…Пыточная Башни оказалась на удивление большой: на мой взгляд, при желании, в ней могли бы, не мешая друг другу, одновременно 'работать' пяток палачей. И еще осталось бы место для десятка писцов и дознавателей.
Чего в ней только не было — вертикальная и горизонтальная дыбы, три плаща правосудия, две рамы для подвешивания за ребро, пять или шесть крестов смирения, несколько стоек для пытки 'желудочным огнем', четыре допросных кресла, не говоря о всяких мелочах вроде 'вилок внимания', клещей, разного рода молотков, крючьев и тому подобного добра.
Впрочем, стоило мне увидеть покрытый грязью и засохшей кровью обрубок, распростертый на пыточном столе, как я на несколько мгновений перестал соображать.
Заскрипев зубами, я изо всех сил сжал кулаки, повернулся к графу Ратскому, и… натолкнулся на его спокойный взгляд:
— Простите, ваша светлость, но нам надо было выпытать имя заказчика…
Я сглотнул подступивший к горлу комок, сдержал рвущиеся наружу эмоции, и, увидев свободное кресло рядом с табуретом, на который усадили Илзе, двинулся к нему. И тут же остановился, поняв, что именно в этой комнате не так:
— Граф Дартэн! Я бы хотел, чтобы вы и ваши люди пересели вот к этой стене…
Начальник Тайной канцелярии вопросительно приподнял бровь:
— Почему?
— Вы поймете… Сами… Через несколько минут… А пока просто поверьте мне на слово, что оказаться в поле зрения этой женщины чрезвычайно опасно… — выдал я заранее заготовленную фразу.
Возражать граф не стал. И приказал писцу и дознавателю пересесть поближе к стене…
…Весь процесс погружения пленного в состояние небытия занял у Илзе чуть больше пяти минут. Само 'слово', какая-то 'привязка', несколько отрывистых фраз, уловить смысл которых мне не удалось, разрешение отвечать на чужие вопросы и снова 'слово', но уже другое. Видимо, стараясь мне подыграть, принцесса изменила тембр голоса, и он звучал настолько зловеще, что мне стало не по себе. Пока я разбирался со своими ощущениями, Илзе сделала шаг назад, и, не поворачиваясь к нам лицом, мотнула головой:
— Можете спрашивать: он вспомнит все, что видел хотя бы мгновение…
Нодр тут же натянул ей наголову мешок, и, подхватив под локти, проводил до табурета.
— Что, вообще все? — удивленно воскликнул граф Ратский.
— Да… — глухо ответила принцесса.
Начальник Тайной канцелярии побарабанил пальцами по подлокотнику и задумчиво уставился на пылающий в жаровне огонь. Потом вскочил с кресла, подошел к пыточному столу, вгляделся в лицо пленника и приказал:
— Опиши-ка мне королеву Галиэнну… И как можно подробнее…