Законопослушный гражданин
Шрифт:
Славка скинул куртку и сел на стул, приглашающим жестом отодвинул соседний. Я, пожав плечами, закрыла за ним дверь и села напротив него.
Зимин выглядел сосредоточенным, несколько напряженным. Очевидно, что моя тупость в деталях пересказана ему адвокатом. Я, в принципе, ожидала его появления на своем горизонте, но не думала, что это случится так скоро. Однако Зимин был деловым человеком. Как там говорил Юрка?.. «С хищными повадками»? Этот момент стоит учесть, ведь заявился он ко мне явно не для того, чтобы выразить благодарность.
Так
– Чем Данилов смог тебя прессануть до вчерашнего состояния невменяемости?
Я замерла, внимательно глядя на него. Не такого вопроса я ждала. Но Зимин и не торопил. Выложив на стол из сумки толстую папку, он поднял снова вперил в меня пристальный взгляд и приподнял бровь, в ожидании ответа.
При воспоминании о том вечере, в горле странно запершило. Мне не хотелось снова его переживать. Тот дерьмовый вечер, навсегда преломивший мое отношение к Зимину. Не хотелось думать о зернах сомнения, проросших в крепкие подозрения. Не хотелось думать о трясущихся пальцах на изображении безвременно усопшей дочери, так походившей на меня внешне. Не хотелось помнить о том, что Данилов так своеобразно отдает честь памяти своему погибшему ребенку. Что я вынуждена поступиться собственными симпатиями, ради безопасности семьи. Даже не симпатиями…
Я глядела в эти глубокие карие глаза, и понимала, что далеко не симпатиями. Для меня он не был парнем. Бойфрендом. Или как там еще любят говорить. Для меня он был мужчиной. Первым мужчиной среди глупых мальчиков. Сильным, умным и смелым. Моей первой настоящей любовью. И такой, блядь, опасной.
Чувствуя подступивший ком в горле, я отвела взгляд. Хотела сказать что-то общее, не важное, не имеющее значения, однако, дрожащие губы выдали основной повод беспокойства:
– Он… фотографию показал. Своей дочери. Она очень на меня похожа. Сказал, что… погибла в аварии и… Мы правда похожи… и он, так своеобразно, попытался как бы… ее защитить… память о ней...
Зимина отчего-то перекосило. Он уставился на меня в абсолютном недоумении.
– Какой дочери? У него сын. Следаком в центральном отделе работает. Какая нахуй дочь?
– В аварии она погибла… - растерянно повторила я.
– Саш. – Зимин прищурившись, внимательно посмотрел в мои глаза. – Где вы разговаривали?
– В машине.
– В чьей?
– Моей. Он сначала предложил к нему сесть, но я отказалась, и он сел ко мне.
– Дай ключи от машины. – Славка поднялся и пошел за курткой.
Я, помедлив, взяла ключи и вышла вслед за ним из квартиры. Мы спустились к парковке. Зимин, сунув руки в карманы, уточнил, где именно сидел майор. Я махнула в сторону переднего пассажирского места и сняла машину с сигнализации.
Зимин
– Он уронил фотографию, ведь так? – мрачно усмехнувшись, Славка присел на корточки и достав телефон, включил фонарик. – Шурик, тебя не только морально прессовали якобы сходством с несуществующей дочерью, но и жучок подкинули.
Сердце ошиблось на пару тактов пока Зимин, склонив голову и освещая пространство под сидением фонариком, рылся там же рукой. Не прошло и пары секунд когда он выудил что-то смахивающее на маленькую двояковыпуклую пуговицу. Усмехнулся, подкинув предмет на ладони. И бросив на асфальт, раздавил.
Поднял на меня испытывающий взгляд.
– Слыхала песню у Тату «не верь, не бойся, не проси»? Выучи припев и пусть он у тебя всегда ассоциируется с ментами.
Я с трудом сглотнула, уставившись на остатки жучка. Мне отчаянно хотелось в это верить. Но он мог подкинуть… А я не имею права…
Болезненный выдох, сквозь стиснутые зубы.
– Идем. Еще один вопрос осталось решить. – Поманил меня в сторону подъезда Славка.
И я послушно стала переставлять ноги, снедаемая муками совести и жаждой веры.
Господи, когда же все это разрешится!.. Хоть как-нибудь!
Мы снова поднялись в мою квартиру. Славка бухнулся на полюбившееся ему место во гдаве стола. Я отрешенно глядя в сторону, села по правую его руку.
– Вот. – Он указал на толстую папку на столе передо мной и выжидательно на меня уставился.
– И что это? – я без интереса скользнула взглядом по глянцевой корочке, пригубив свой порядком остывший какао.
– Дарственная. Тебе. На мой бизнес.
Я поперхнулась. Ожидала чего угодно, но не этого. Зимин смотрел на меня твердо и серьезно. Вот что называют штормом в тишине.
– Здесь абсолютно все. Оформляла столичная фирма, чтобы ты не заподозрила, что мои адвокаты могли бы что-то намеренно сделать, чтобы доки были недействительными. Весь мой бизнес, стоимостью по минимальной рыночной оценке почти пятьдесят миллионов рублей я дарю тебе на безвозмездной основе от сегодняшнего числа. Ставь подпись и распоряжайся.
Я во все глаза смотрела на него.
– Ты дурак?
– Мои адвокаты тоже так сказали. Наверное, да. Дебил, идиот, придурок, подкаблучник, тряпка, да кто угодно! Только не тот, кем ты меня считаешь, сука! Я ни разу тебе не соврал! – он жахнул кулаком по столу.
– Ни единого раза! Мне нахер не усрался бизнес твоей семьи! Да я даже копейки у тебя никогда не просил! Но ты веришь кому угодно, только не мне! Вот тебе доказательство! Подписывай!