Законы прикладной эвтаназии
Шрифт:
– Да, вполне.
– Так вот, два месяца назад, 15 июля 2618 года вам было направлено предписание об изъятии этого помещения под нужды управления промышленной безопасности. Под наши, – она подчёркивает это слово, – нужды. Вам был предложен целый список из подходящих помещений подобного типа в различных районах Верхней Москвы.
– Мы никакого предписания не получали, – возражает Марк.
– Не может этого быть. Мы можем прямо сейчас запросить историю отправки предписаний. Более того, пятнадцатого августа вам было направлено
– Не получали.
– Отлично.
Только сейчас Майя замечает на столе переносной компьютер. Марьина двумя движениями вызывает трёхмерную таблицу предписаний и уведомлений своей организации за июль, а затем выуживает из голограммы нужный документ.
– Вот! – торжествующе произносит она.
Марк внимательно читает предписание. Основной текст довольно короткий, зато список помещений на выбор огромен.
Майя со своей стороны видит документ с изнанки. Уже существуют технологии трёхмерного изображения, со всех сторон воспринимаемого одинаково, но компьютер Марьиной такой функцией не оборудован. Или она не посчитала нужным проявить уважение к сотрудникам лаборатории.
Лицо Певзнера неожиданно светлеет.
– И что? – спрашивает он ехидно.
– Что значит «что»?
– У вас код отправки письма неправильный. Я не знаю, кому вы отправили свои предписания, но у нас третья цифра – единица, а не двойка.
– Не может быть! – У Марьиной шок.
– Именно так.
Торжество Певзнера передаётся Нику и Карлу.
– Это ничего не меняет.
В глазах Марьиной – холод.
– Вы проигнорировали предписания, но вам всё равно придётся освободить лабораторию к понедельнику. В воскресенье вечером тут ничего не должно быть. Всё, что останется, будет конфисковано и утилизировано.
Певзнер смотрит на Майю. Ладно, Марк. Обломаем обнаглевших чиновников.
Она вызывает отца по личному коду. Он отзывается не сразу, где-то через полминуты.
– Привет, па.
– Привет. Если можно, коротко: мне сейчас не очень удобно разговаривать.
– Я коротко. У нас конфисковывают лабораторию анабиоза.
– Как?
Реакция отца – удивление. Не гнев и не раздражение. Он не может даже представить себе, что кто-то посягает на его вотчину. Причём гласную, официально подчинённую его министерству.
– Кто?
– Промэкспы. Наехали целой когортой, требуют к понедельнику сдать помещение.
– Там кто-то из них рядом?
– Да.
– Передай сигнал.
Майя перебрасывает разговор на Марьину. Та успевает сказать «да», а затем замолкает и слушает.
У Певзнера на лице – торжество, у Карла – насмешка, Ник холоден. Майе неприятно. Когда у тебя на руках козырь, им нужно пользоваться, говорит она себе. Но чувство неуюта не пропадает.
Марьина мрачна, будто только что вышла из склепа, где провела много лет взаперти. Она отсоединяется и медленно проговаривает:
– У
– И что? – спрашивает Певзнер.
– К пятнице у меня будет личное разрешение от Варшавского. А в понедельник вы будете уже на новом месте.
– Удачи, – говорит Марк. – Но пока мы на старом месте, не соблаговолите ли вы нас покинуть и не появляться тут до понедельника?
Майя обращает внимание на выражения лиц сотрудников промэкспа. Они смотрят на Марьину как на богиню.
Начальница медленно идёт к двери.
– Рекомендую поторопиться с переездом, – бросает она напоследок. Певзнер не отвечает.
Когда промэксплуатация выходит, все забрасывают Певзнера вопросами.
– Это что такое было?
– Как это могло произойти?
– Что делать?
Марк поднимает руку в знак того, что хочет ответить. Все замолкают.
– Первым тут был Ник.
– Со мной они разговаривать не хотели, – оправдывается Ник.
– Именно, – продолжает Певзнер. – Она меня отзывала в кабинет ещё до вашего, Карл, Майя, прихода. Ник тут ждал. И намекала, что помещение нужно очень, очень важному человеку.
– Ну, она же не знала, кому принадлежит помещение сейчас, – вставляет Карл.
– Не знала. Хотя спесь с неё даже разговор с Варшавским не сбил.
– Хорошо заплачено, – констатирует Майя.
– Умом Россию не понять, – замечает Ник.
– Понять, ещё как понять, – говорит Певзнер. – Всё как всегда. Одному на лапу, другого – в канаву. Итог какой: я думаю, что всё разрешится в нашу пользу. Твой отец всё-таки – тяжёлая артиллерия. Но на всякий случай предлагаю информационный блок до вторника переправить в нашу…
– Молчи, – вдруг обрывает его Карл. – Они могли посадить жучка.
– Могли. Но вы поняли, куда переправить инфоблок. И копии – тоже. Всё остальное – восстановимо, а информация – не всегда.
– Сейчас? – спрашивает Майя.
– Да. Там сейчас наш гениальный разгильдяй Гречкин.
Добровольцем вызывается Ник.
– Я сделаю.
– О’кей. Но больше ничего не предпринимаем. Демонтировать оборудование своевольно, без соблюдения правил безопасности, они не решатся. Да и в любом случае у нас козырь сильнее.
Майя поджимает губы. Сплошные неприятности.
4
Настроение у Варшавского плохое. Неизвестно, какие новости ждут его у Эйткена, а тут ещё и непредвиденные сложности с лабораторией анабиозиса. И ещё увеличение финансирования для хронолаборатории – для полного счастья.
Он сидит в большом мягком кресле, в кабинете играет ненавязчивая расслабляющая музыка. Жужжит комм: вызывает Алексей.
Варшавский окончательно сделал из бывшего охранника своего секретаря. Алексей – мрачный, серьёзный, хладнокровный, и в нём нет того подобострастия, которое порой раздражало Варшавского в Максиме.