Законы рода
Шрифт:
Михаил лишь улыбнулся наглости и наивности Хрустального.
«Ай-ай… Не стоит отдавать Максиму свои ноги…» — ухмыльнулся Михаил.
Осознал Хрустальный ошибку мгновенно, когда юный граф, как заправский самбист, извернулся и перехватил его ногу. Ликвидатор попытался выкрутиться из этого положения, но всё, что ему удалось, — это высвободить ногу, будучи уже под противником, что слишком уж быстро отошёл от болезненного удара по почке.
Максим перехватил обе руки Хрустального и, чуть отведя голову назад, вдарил ему лбом по переносице. Глухой звук и недовольно сморщенное лицо
Выбраться из стального захвата юного графа Хрустальный так и не смог, как бы ни брыкался.
— Первое очко ярлу, — объявил Сокол, как время вышло. — Хрустальный, выдыхай. Потешкин, готовься. Тридцать секунд перерыв.
Новый оппонент. Тридцать лет. Гвардеец, успевший отслужить пять лет в армии. Ушёл оттуда в ликвидаторы после неудачной шутки над своим командиром. Месяц в военной тюрьме заставил пересмотреть бывшего сержанта свои взгляды на жизнь. Впрочем, прозвище, как и любовь к подколкам, у него остались: в отряде, частью которого Потешкин стал, отнеслись к юмору благосклонно.
Его сила, как и у Морозова, имела жёлтый цвет. Только вот жёлтый жёлтому рознь. Для непосвящённых она и вовсе казалось какой-то непонятной и необузданной, в отличие от опытного Элитного Гвардейца.
У Михаила энергия имела коричневый оттенок, близкий к цвету земли. Это знак твёрдости и нерушимости. И она под влиянием вражеских атак расходовалась медленнее других. А энергетические клинки, что появлялись на свет после пропускания силы через его любимые парные кинжалы, обретали в дополнение к прочности ещё и невероятную остроту. Твёрдость алмаза и острота, подобная величайшим клинкам мастеров оружейников. Именно это позволяло Морозову выживать на пути одиночки, сражаясь с сильнейшими врагами.
У Потешкина же… Его жёлтый цвет был другим. Это не сила земли. Это скорее сила солнца. Некоторые ещё называют её одним из трёх типов пламени: жёлтый, оранжевый и ярко-алый. Все они, так или иначе, по своему поведению напоминают стихию огня. Разрушительные, быстрые, бьющие по площади… Защититься от них — непростая задача. Но и своих владельцев эти энергии защищают не особо хорошо. Даже покров Хрустального будет надёжнее горячих доспехов.
Эта сила обожаема теми, кто любит атаковать, но никак не защищаться. И Потешкин в полной мере продемонстрировал свои намерения, достав в первую же секунду боя из ножен свой клинок. И клинок этот был, как несложно догадаться, из иномирных материалов.
Михаил не мог до конца оценить его качество, но точно знал, что клинок Максима из ларнейской стали не уступит этому мечу, что несётся вперёд, объятый желтым светом с пляшущими в воздухе языками пламени.
Максиму с одной стороны было легко, а с другой невероятно тяжко. Он не мог позволить себе пропустить даже одну атаку. Коснись эта сила его тела, и бой тут же завершится. К счастью, у него был клинок и мастерство, что позволили ему поддерживать битву на дистанции, своевременно блокируя удары, уклоняясь, а порой и опасно контратакуя оппонента. Один раз Максим даже по покрову прошёлся, заставив соперника заволноваться.
—
— Ярл говорил, что это родовой клинок, сделанный из материалов, добытых в изломе, — поддерживая легенду, ответил Морозов.
— Да, скорее всего. Хотя на ножнах и рукоятке я никаких символов не увидел.
— Да кто их, беглых ярлов, знает, — пожал плечами Михаил. — Но хочу сказать, что за пару дней мальчишка меня сильно удивил. Я, конечно, к приказу главы со скепсисом отнёсся, но всё ему рассказал, что мне велели. Немного обучил. Но чем больше с ним нахожусь, тем больше понимаю, что у него и своих знаний и навыков хватает.
— Тогда, может быть, ты знаешь, почему маг не использует для боя магию? Может, он и не маг никакой?
— Да нет, маг.
— Хм… Какой стихии?
— Яд.
— Оу… Тогда это имеет смысл. Крови не будет, а вред бойцы получат. Он так и своему будущему отряду навредит, и очков не получит. Надо бы поменять условия, а то парниша как-то в невыгодных условиях… — вслух размышлял Сокол.
— Не надо. И так неплохо справляется. Вон уже два очка, считай.
— И правда… Время уже. СТОП! — рявкнул лидер группы и велел вернуться Потешкину, который злобно и тяжело дышал, так и не сумев своими навыками фехтования и силой искры пробиться через глухую оборону и опасные контрвыпады мальчишки.
— ТРИДЦАТЬ СЕКУНД ОТДЫХА! Бобёр, курва, хоть ты не опозорься! — с усмешкой выругавшись, чем всех вокруг неплохо развеселил, Сокол велел подчинённому готовиться и вновь повернулся к Морозову: — Так вы говорите, уважаемый, что вынуждены уехать и оставить здесь дорогого гостя? Не будет ли лучше вернуть его графу Золотарёву?
Сокол пытался понять, почему этого странного беглого ярла, что прилетел в Россию из Эквадора, пытается «сплавить» ему бывшая звезда ликвидаторов, в одиночку входившая по молодости в самые опасные изломы и без особого труда выходившая оттуда. Никто так и не узнал, как ему это удавалось и почему он прекратил это делать. Одни говорили, что нарвался на каких-то жёстких парней и едва не умер. Другие твердили, что просто продался древнему боярскому роду. Третьи, что нашёл любовь. Но слухи слухами, а реальность — она вот, перед глазами.
— Честно, не знаю. Я понимаю, почему меня вызвали, но не понимаю, почему никого на замену не прислали. Знаю только, что весь род и наёмники отозваны и куда-то собираются. Может, за него хотят одну из внучек выдать?.. И это своего рода тест? Не знаю, — пожал плечами Морозов, — не делится старик со мной своими планами. Только приказы отдаёт.
— Возможно… Глава-то у вас уже в возрасте. Там и не такие странные вещи могут чудить люди. Что же до сбора гвардии… Думается мне, это как-то связано с уничтожением Берестьевых? Да, гнилое дело… За километр слышно. Даже у нас слухи самые разные ходят. В официальную версию как-то не верится…