Закрыть дверь…
Шрифт:
Измученный, не выспавшийся, в восемь часов, отведав кофе и показавшийся безвкусным бутерброд, я вышел на улицу. Погода сошла с ума. Ветер крепчал, пригибая деревья, стуча сучьями о металлические крыши гаражей. Спешили на работу люди, ждали автобус, пригибались под порывами ветра, отворачиваясь от летящей в лицо пыли.
Включив скорость, я выжал акселератор, и моя бежевая «шестерка» рванулась вперед. До «Чумазовки» я добрался быстро. Еще ночью я решил найти то, что упустил при обыске. А упустил я что-то – факт. Притом что-то важное.
«Снята вторая печать, – вспомнились
Сантиметр за сантиметром осматривал я домик. Углы, половицы, подпол, чердак. Не забыл проверить, нет ли во дворе свежевзрыхленной земли.
Меч я нашел в стопке книг, сваленных в углу большой комнаты. Он лежал на моей ладони – искусно сделанная вещица длиной сантиметров десять, с ручкой из граненого, по-моему, полудрагоценного камня. Серебряная поверхность была покрыта кабалистическими значками… Дурь какая-то! Я хотел положить находку обратно, но, помедлив, сунул ее в нагрудный карман. Теперь что? Время идет, а я понятия не имею, что делать дальше. Сидеть в кабинете и ждать незнамо чего? Толку-то? Пожалуй, надо навестить злодея. Может, его немного привели в чувство и ему можно задать несколько вопросов?
Областной медицинский центр был одним из лучших в регионе. Сюда привозили больных из других областей, надеясь на хорошее оборудование и отличных врачей. Оставив машину на стоянке, я прошел через парк с высокими липами, скрывающими современные многоэтажные корпуса. В ординаторской реанимационного отделения я напялил белый халат и в сопровождении завотделением – здоровенного, с волосатыми руками лысого детины – прошел в палату.
Один из охранников-долговязый жилистый сержант в белом халате, который делал его похожим не на медперсонал, а на мясника из магазина – дремал на стуле. Другой – широкоплечий старшина – сидя на подоконнике, считал галок во дворе. Увидев меня, он вскочил, вытянулся и отрапортовал:
– Товарищ майор, за время несения службы никаких происшествий…
– Угомонись. Вам что сказали? Глаз не спускать. А ты пейзажем любуешься. А этот вообще…
Старшина ткнул в бок напарника, тот очнулся, непонимающе осматриваясь.
– Да куда этот злыдень денется? – рассудительно произнес старшина. – Мы его наручником к кровати пристегнули – как приказывали. Трупешником лежит, не шевелится.
– А если придет в себя? Наручник расстегнуть – раз плюнуть… В общем, еще раз такое увижу – пеняйте на себя.
– Орлы, – усмехнулся завотделением, обводя насмешливым взором милиционеров, потом обратился ко мне: – Я же говорю – без изменений. Жизни его ничего не угрожает. Если, конечно, это жизнь.
Рядом с кроватью стояла тумбочка с аппаратом, щупальца которого тянулись к телу больного, по экрану ползла извилистая линия. Грудь бродяги вздымалась ровно, лицо было окрашено здоровым румянцем. В целом выглядел он неплохо, если не обращать внимания на такие детали, как полная неподвижность.
Я нагнулся над ним, для порядка пощупал пульс. Ровный, наполненный. Я уже хотел отойти, как вдруг его рука дернулась и впилась в мое запястье с такой силой, что даже мне, кандидату в мастера спорта
– Луна… Сломает третью печать… Он придет на старое место и откроет дверь… Ты умрешь…
Рука безжизненно упала. Веки даже не дрогнули. По лицу бродяги начала расползаться зеленоватая бледность. Запищал аппарат на тумбочке. Завотделением бросился к бродяге, затем резко ударил по кнопке вызова сестры. Все мигом закрутилось – забегали врачи, медсестры. Инъекции. Массаж.
– Пульс сто сорок. Слабеет. Судорога, – крикнул завотделением, давя больному на грудь, потом поднял глаза на меня: – Да выйдите отсюда!
Минут через десять он появился из палаты.
– Будет жить твой душегуб, товарищ сыщик, – ухмыльнулся он и похлопал меня по плечу…
Отъехав от медцентра, я остановил машину у городского парка. Там было пустынно. Я хлопнул дверцей, подошел к ажурной беседке, оставшейся с тех времен, как здесь было богатое поместье, оперся о перила. Я смотрел на город. К моей ненависти теперь примешивался страх. Я боялся города. До дрожи. До паники.
Ветер все крепчал. Низкие тучи бешено неслись по небу. На миг мне показалось, что огромный смерч засасывает город. Галлюцинация?
Я вернулся в машину и упал на сиденье, провел ладонью по покрытому испариной лбу. Ладно, очнись, майор, надо работать!… Я набрал на рации код частоты дежурного по городу. Из динамика донеслось:
– Буран (позывной дежурного) вызывает машины АП-3 и АП-8. Срочно. Восьмой микрорайон, улица Рылеева, восемнадцать. Вооруженное сопротивление. Перекройте район со стороны Васильевской и Плещеева.
– АП-3 понял.
– АП-8 на связи. Выдвигаемся.
– Буран, ответь Астре-1, – произнес я в микрофон.
– Буран слушает.
– Что случилось?
– Какой-то псих зарубил топором сожительницу, забаррикадировался с ружьем и открыл стрельбу. Район оцеплен, группу спецназа я направил.
– Понял. Выдвигаюсь туда.
Мигалка на крышу. Понеслись. Другой конец города. Быстрее будет по набережной – там почти нет светофоров…
Через двадцать минут я сворачивал с набережной у кинотеатра «Орион». Вот и микрорайон. Здесь поворот. Улица Рылеева передо мной – крошечные наделы земли с деревянными и кирпичными домиками. Новостройки сюда еще не добрались и, видать, уже не доберутся – кто сейчас что строит? На улице стояло несколько автомашин: милицейские «УАЗики», «Жигули», «скорая».
Сновали санитары, милиционеры. У столба курил шка-фообразный Егорыч – командир отряда спецназа. Зеленый бронежилет делал его еще больше. В руке он держал «сферу» – шлем с пуленепробиваемым забралом. С плеча его свисал короткоствольный автомат.
– Ну как, Егорыч?
– Нормально, Сергей Владиславович. Взяли мы его. Бабу он свою топором намертво уложил. Потом ворвался к соседям и ранил еще двух человек. Забаррикадировался с мешком патронов. Мы двенадцать выстрелов насчитали, которые он по нам дал. Пока ружье перезаряжал, Сережа Шипунов и Вася Матюхин его через окно взяли. Живым.