Закрытая информация
Шрифт:
Судьба сыщика приобрела мрачный оттенок. Баранов висел на волоске. С тоски он по-черному запил.
Марк Игнатьевич слишком любил власть над другими людьми, а работа в органах давала ему эту самую власть. Становиться простым трудягой, вкалывающим от звонка до звонка, проводя остаток времени с телевизором, он не желал, считая подобный образ жизни ниже своего достоинства и возможностей, отпущенных ему природой.
Заливая обиду горькой, Марк Игнатьевич подумывал, не перекинуться ли к братве. С его опытом, хваткой, знанием особенностей оперативной
По пьянке он кое с кем переговорил, намекнув о своем желании сменить род деятельности. Собеседник оказался платным секретным агентом Управления по борьбе с организованной преступностью Московской области. Рапорт сексота о сотруднике милиции, ищущем контакты с преступной группировкой, переправили самому высокому начальству.
Марк Игнатьевич, сам того не подозревая, балансировал на лезвии ножа.
От ложного шага его уберег подполковник Ветров…
Наведавшись по-соседски к тамошнему начальнику ОВД, Григорий Константинович, «покатив» литровую бутылку греческого коньяка на двоих, осторожно поинтересовался:
– Нудиста своего еще не уволили?
Коллега, осоловевший от коньяка, не прожевав лимонную дольку, весело икнул:
– Баранова? Хана быку трелевочному. Будет знать, на кого можно залазить, а на кого нет. Прижали Марка к стене, по ней же и размажут! – Далее он выложил все подробности. – Нарвался Марк! – злорадно заключил собеседник Ветрова.
Детали разговора вечером Григорий Константинович изложил Баранову. Он навестил сыщика в его холостяцкой квартире, прокуренной и неухоженной.
Марк Игнатьевич блуждающим взглядом осмотрел щеголеватого подполковника, пригласил на кухню. Смахнув со стола объедки, вытер рукавом освободившееся пространство.
– С чем пожаловали? – он вопросительно уставился на гостя.
Ветров раскрыл портфель, достал бутылку водки.
– Поставь под кран. Пусть озябнет… – деловито приказал он; огляделся и презрительно фыркнул: – Ну и срач ты развел!
Ответом был жуткий скрип. Баранов поскреб пятерней заросший щетиной подбородок.
– Жизнь, подполковник, бардак! Перенести ее можно, только находясь под градусом. Вот я себя и довожу до кондиции! – он скрипнул зубами.
Его собеседник был, напротив, бодр и оптимистичен:
– Я, Баранов, забираю тебя…
– Без меня женили?! – мотнул головой Марк Игнатьевич, тяжело дыша перегаром.
– Будешь трудиться под моим чутким руководством, – невозмутимо продолжал Ветров, – и благодарить…
– За что? – не слишком вежливо вставил Баранов.
– Что вытащил тебя из грязи! – ровным голосом ответил подполковник, точными, размеренными движениями ножа расчленяя батон колбасы.
Жалеть о переходе под крыло Ветрова Марку Игнатьевичу не пришлось. Очень быстро он стал старшим следователем, получил звание капитана милиции, личную благодарность министра внутренних дел за безупречную службу и раскрытие серии дерзких преступлений.
Некий субъект с богатым уголовным прошлым, вернувшись в город после отсидки, собрал десяток пацанов от шестнадцати до девятнадцати лет, запудрив им мозги лагерной романтикой и обещаниями сладкой жизни.
Вожак носил кличку Горбыль. Ребята из его бригады наехали на директора спиртового завода, коптившего небо окраины города. Глава небольшого предприятия жил с шиком: менял машины не реже одного раза в год, сорил деньгами по кабакам, периодически разводился, благородно оставляя женам квартиры. Такой фраер не мог не попасть в поле зрения Горбыля.
Богатенький директор делиться левыми доходами не пожелал, выставив визитеров вон. Оскорбленный главарь шайки пригласил наглеца на разборку. Тот проигнорировал встречу, передав, что ему начхать на уголовную «шестерку» и его щенков.
Следствие восстановило ход событий: к строптивому директору ребята Горбыля подослали несовершеннолетнюю проститутку. Пятнадцатилетний ангел с невинными глазами снял его в ресторане, угостил самокруткой, набитой анашой, а когда директор «поплыл», передал с рук на руки мальчикам.
Подолбив мужика кулаками по диафрагме, крутые парни затолкали обмякшего директора в машину и вывезли в укромное местечко – заброшенный военный городок. Там они основательно потрудились над скупердяем-директором, сделав из человека говяжью отбивную.
Судмедэкспертиза установила – телесные повреждения потерпевшего несовместимы с жизнью. За этой медицинской формулировкой скрывались страшные двусторонние переломы тазобедренного сустава, разрывы диафрагмы, прямой кишки вследствие насильственного введения постороннего предмета с острыми краями и другие травмы, перечисление которых заняло полстраницы машинописного текста.
Но перед смертью директор спиртзавода успел нашептать на ухо главарю мучителей что-то такое, от чего Горбыль посерел. Ударом ножа он прекратил страдания изувеченного мужика, приказал привязать к ногам мертвеца какую-нибудь металлическую болванку потяжелее и утопить труп.
Парни оплошали. Грузилом выбрали двадцатилитровый алюминиевый бидон, насыпали песка, а вот узел завязать как следует не сумели. Покойник всплыл через три недели.
Мэр, Петр Васильевич Хрунцалов, почтивший своим присутствием похороны директора, публично пообещал найти гнусных убийц, лишивших жизни честнейшего человека и великого труженика, отдавшего производству свои лучшие годы.
Он вытер скупую мужскую слезу, предательски скользнувшую из-под припухлых век, облобызал родственников погибшего и, скорбно склонив голову, удалился с городского кладбища.
Ветрову, вышагивающему рядом упругой походкой спортсмена, Хрунцалов тогда сказал:
– Гриша, кто здесь хозяин? Мы или эта шпана?
Подполковник невнятно промычал, точно его рот переполняла каша:
– Предпримем необходимые меры, Петр Васильевич. Убийцы известны.
Мэр развернулся к нему всей массой многопудового тела: