Закрытые воды
Шрифт:
И с плеч моих как груз упал — такова великая сила спокойного слова.
Что ты медлишь, люди ждут?!
От нахлынувшей злой собранности я попал в цель первым же выстрелом, краем сознания понимая, что грохот начавшего боевые действия «Зауэра» добавляет людям на палубе уверенности в своих силах точно так же, как в древности залп лучников добавлял сил замершим в ожидании удара шеренгам копейщиков. Передний гребец выпустил из страшной лапы весло, схватился за грудь и осел — остальные, громко зарычав, прибавили, и передовая лодка ничуть не потеряла в скорости.
Гоблины, похоже, с огнестрелом ещё не сталкивались и, не видя на палубе лучников, инерционно особо не парились.
«Скоро и они стрелять начнут, работай!»
Бах! Бах! Свалился ещё один, и только тогда я вспомнил о первоначальном плане.
В борт надо стрелять — топить лодки! Следующие выстрелы направил чуть ниже ватерлинии, представляя, как тяжёлая пуля с лёгкостью прошивает оба борта. И ещё! Перезарядка… быстрей шевелись! Получите! Сначала в поведении атакующих ничего не менялось, однако уже через несколько секунд после моих первых выстрелов гоблины заволновались, побросали вёсла и начали шариться по дну, пытаясь заткнуть пробоины. Следующая пирога начала огибать головную и тут же попала под пули «Зауэра».
Как вы там насчёт поплавать, а?
— Самый малый! Пусть подойдут!
Слева от меня захлопала мелкашка Ярика. Не далековато ему? Если попадёт — сгодится, 22LR по голому телу и на полутора сотнях пощекочет, как надо.
Мажу много! А магазинов, между прочим, — раз-два-три… Две «пятёрки» и одна «тройка». И кто тебе мешал пацана в рубку посадить на набивку? Вот так реальный опыт и приходит…
Ярик тоже мазал, но и по цели бил — видно и слышно, заревела орда!
Три последующие лодки резко развалились веером, и тут на «Темзу» обрушились стрелы. Наконечники застучали по металлу. Я видел, как одна ткнулась в калёное немецкое стекло окна клуба и отскочила на палубу. Не по зубам вам такие цели, заразы! Ребята там как, прячутся? Я и сам на вражеском залпе пригибался за металл, а потом снова целился и стрелял, не успевая в азартной суматохе посмотреть вокруг, лишь считал вслух лично выщелкнутых. Хорошо!
В работу с грохотом включились гладкие стволы — парни начали стрелять пулями, с сотни, пожалуй. И только по корпусу лодок. Ещё попасть надо, правда, уж если «бреннеке» придёт куда надо, то дыру выломит хорошую. Защёлкали арбалеты северян, работающих слаженно и чётко: Зоко, мальчишка индеец, сын Бу Арвидсона, стрелял и тут же принимал из рук отца следующий арбалет, уже заряженный — папаша перезаряжал агрегат за пару-тройку секунд. Конвейер!
— Патроны-то, патроны… — запричитал Самарин, когда я воткнул очередной свежий магазин. Не выдержав такого расхода дефицитного боеприпаса, он схватил микрофон и рявкнул: — Орудие, огонь!!!
Да ладно, не так уж много и сожгли… Запсиховал кэп, и у него нервы горят, тяжко речнику привыкать к военно-морскому делу.
Ба-бам! — оглушительно рявкнула пушка. Огромный сноп картечи лег почти точно на стаю, выкосив большинство из оставшихся на лодках гоблинов. Вокруг тонущих пирог из воды тут и там торчали орущие зелёные головы, воду взбивали мускулистые лапы зоргов, не собиравшихся тонуть.
— Падлы, да они же обрубки бальсы под спассредства приспособили, быстро умнеют, — с нехорошим удивлением произнёс Илья Александрович и громким белогвардейским голосом заорал прямо в микрофон: — Пули на вас жалко тратить, зеленопузые! Палубным, держаться! Правый поворот!!! Полный ход!!!
Колёса взбили воду, «Темза» пошла на циркуляцию, по короткой дуге вынося нос прямо на месиво битых лодок и гоблинов.
Зачем он это делает! Били и били!
— Прекратить огонь! — заорал я что есть мочи с крыла, напрочь забыв про микрофон. — Перезарядка! Не высовываться!
Интересно, как этот ужас выглядит со стороны? Я попытался представить, что видят с воды пускающие пузыри гоблины. Острый форштевень, с неотвратимостью тарана несущийся на тебя, чуть накренившийся в повороте широкий и низкий профиль некогда мирного судна, арки гребных колёс по бокам и пена под ними, страшно дымящая чёрная труба…
— Стоп, машина!
Пароход по инерции шёл вперёд.
Хрусть! «Темза» даже не вздрогнула.
— Плицы бы не помять! — озаботился шкипер.
— Да обо что там мять, кэп, мясо, — лихо бросил я, сжимая в руках поздно схваченный микрофон.
И тут шкипер, бросив к чертям джойстик, неожиданно стремглав выскочил на левое крыло, держа в руке «кольт», и с ходу открыл огонь! Забрался, гад! Успел прыгнуть, ну и сила! Инопланетная тварь с коротким копьём в руках только начала свой тяжёлый бег по главной палубе, как получила две зачётные пули и легла прямо под нами. Не хотел он пистоль брать…
Кровищи-то!
— Лезут! — заорал я по громкой.
Вот это акробатика! Ещё один гоблин непостижимым образом в последний момент сумел уцепиться за борт перед самой аркой колеса и теперь карабкался на палубу. Навстречу ему, вскидывая к плечу МР-153, шагнул боцман и выстрелом практически в упор разбил орущую башку, словно арбуз, — нормально алая кровь вновь брызгами плеснула на свежую краску!
Бах! Капитан снова выстрелил, уже куда-то в воду, и, поводя стволом, начал целиться ещё в одного. И кто там говорил про экономию патронов? Вот она, горячка боя! Мирные, мляха, люди…
Капец! А что справа?
Перегнувшись на правом крыле, я замер: ещё один зорг сидел подо мной на кнехте, совершенно по-человечески потрясывая контуженной головой. Как он влез! По главной палубе внизу не пройти, мешают арки колёс, а все двери задраены. Прыгнул, зацепился сильными пальцами за низкий привальный брус, подтянулся — и уже на палубе! А там и на верхнюю… Тварь рыкнула, вскочила и быстро пошла по безлюдной палубе с топором наперевес. Да это не топор, господа, а страшная деревянная секира с вклеенными в лезвие острыми треугольными пластинками!
— Зорг на правой стороне!!!
Внизу тяжело затопали башмаки, матросы понеслись по трапу и палубе вокруг, спеша прикрыть незащищённое пространство.
С кормы показались двое: впереди профессор, поднимая блестящий револьвер, а за ним шёл Заремба с багром в руках. Какого хрена сюда полезли! Сидите внизу, у пушки! Арбалетчики дёрнулись последними, и теперь от них вообще не было никакого толку, одна опасность.
Тут Владимир Викторович зачем-то встал, перегородив всю палубу — «Зауэр» оказался бесполезен, стрелять мне уже нельзя, я не киношный снайпер, попадающий в яйца стоящему позади заложника террористу.