Залетный фраер

Зверев Сергей Иванович

– Лицом сюда!

– А я-то уж подумал, что вы прямо здесь всех и расстреливаете, – с иронией отозвался он и, опустив руки, развернулся.

Однако на его слова никто не среагировал. Вместо этого в лицо ударил свет и зажужжала камера.

– Повернитесь налево, – повторил тот же голос.

«Пару снимков для досье… – догадался наконец Константин. – Похоже, мое положение усложнилось до предела. Теперь им только останется сделать запрос в московскую ФСБ и… Впрочем, чего я переживаю? Если они и дальше будут действовать по сценарию тридцать седьмого, отсюда прямая дорога – на Колыму…»

Это была шутка, но он даже не улыбнулся своим мыслям. Не хотелось. Он был почти уверен в том, что произошла какая-то несусветная катастрофа и мир в одночасье перевернулся с ног на голову. Или его, Константина, перевернули? Наверное, поэтому его и подташнивало.

Общение с гэбэшниками закончилось гораздо быстрее, чем он мог предположить. Ему не задали ни одного вопроса. Просто кивнули сержанту, и тот вывел Константина за дверь. А потом отвел назад в учебный класс, в котором за эти несколько минут произошли необычайные перемены. Из прежней шумно-мрачной толпы в классе осталось не больше тридцати человек. Все они молча сидели за столами и напоминали первоклассников. Перед ними на месте учителя восседал капитан.

«Похоже, маразм крепчает», – горестно вздохнул Константин и присел за стол. Его соседом оказался узкоглазый парень в белой куртке, с заплетенными в косичку длинными черными волосами.

– А где люди? – поинтересовался Константин.

Но парень лишь развел руками:

– Я плохо говорит по-русски.

– Откуда же ты тогда такой?

– Я приехат Джапан.

– Да японец он, – обернувшись, пояснил сидевший впереди лысоватый мужчина. – Они в радиусе четырех километров всех подмели.

«Значит, не я один такой!» – Радоваться этому обстоятельству или нет, Константин не знал, но на душе стало спокойнее. А еще он обратил внимание на то, что почти все задержанные ведут себя так, будто оказались в привычной обстановке. Никто не нервничал, не суетился. Лишь однажды заволновались, когда одному из арестованных стало плохо и он повалился под стол. Капитан держался минут десять, но, поняв, что возмущение вот-вот готово перекинуться в восстание, позвонил своим, а потом объявил, что «Скорая» уже в пути. Но когда за окном замигали маячки, больного вызвали на допрос и продержали там до тех пор, пока «Скорая» не укатила. Потом под руки привели и усадили на прежнее место.

Константину так и не суждено было узнать, что произошло дальше, – заглянувший в комнату лейтенант назвал его фамилию…

…Сидевший в кабинете на третьем этаже рыжеволосый капитан встретил его добродушной улыбкой.

– Заходите. Садитесь, пожалуйста. Может, позвонить родным желаете? – Он снял трубку и тут же положил ее на рычаг. – Черт, линия что-то барахлит. Но, думаю, скоро поправят. – Внимательно изучив данные его паспорта, уточнил: – Москвич?

– Москвич, – кивнул Константин. – Надеюсь, хотя бы вы поясните, по какому праву я задержан? Причем так грубо.

– Ну, люди у нас, как везде, разные работают, – улыбнулся капитан. – А насчет задержания… Не я вас задерживал. Я ничего не знаю. Может, вы и правы. Придут те, кто вас задержал, тогда и разберемся. Если переборщили, извинятся. А пока подпишите вот это. – Он взял из лежавшей на краю стола стопки верхний листок и, вписав фамилию, протянул его Константину. Потом подал ручку.

Это был протокол о задержании, согласно которому выходило, что Константин якобы в нетрезвом виде двигался по проезжей части, орал благим матом антипрезидентские и антироссийские лозунги. Потом вместе с группой радикально настроенных молодых людей отправился к российскому посольству и швырнул в него пару-тройку камней. На предупреждения милиции не реагировал. При аресте оказал сопротивление, оборвав милиционерам погоны и пуговицы. А в довершение нанес служителям правопорядка физические повреждения…

– Вы ничего не перепутали? – Константин искренне не знал, смеяться ему или плакать. – И сколько же мне за это грозит?.. Лет пять?

– Всего лишь десять-пятнадцать суток или штраф, – вполне серьезно ответил капитан и по-дружески посоветовал: – Лучше подписать. Думаю, сейчас вас и отпустят. А завтра нужно будет явиться в суд. Вот там все и расскажете.

– Да пошли вы! – Смяв листок, Константин швырнул его на пол. – Это же полная ахинея! Вы что, бандитов в милицейской форме выгораживаете? Это не я их, это они меня избили. И какие камни?.. Какое российское посольство?! Оно что, в ГУМе находится? Не надо делать из меня идиота. Я ведь даже не белорусский подданный. Я – россиянин!

Капитан и ухом не повел. Хладнокровно взял новый листок, вписал в него фамилию и положил на стол перед Константином.

– Можете не подписывать, но… В таком случае, как минимум, неделю будут устанавливать вашу личность, еще неделю искать адвоката. Все это время вы будете находится под арестом. Вам это надо?

– Ладно, – уступил Константин. – Что я должен сделать?

– Вы должны написать, что изложенные факты подтверждаете, – повеселел капитан. – Вот здесь, – он ткнул пальцем в листок, – под подписями свидетелей.

Естественно, брать на себя весь этот бред Константин не собирался и под закорючками сержанта Сороки и прапорщика Торганова вывел:

«Факт задержания подтверждаю».

Выхватив листок, капитан, не глядя, спрятал его в папку.

– Документы и другие вещи останутся у нас. Сейчас вас проводят.

За дверью Константина ждали двое. Они и вправду повели его в сторону вестибюля, но, проводив до крыльца, не раздумывая, толкнули в узкий живой коридор из ментов с дубинками, который вел прямехонько к распахнутой дверце кунга с зарешеченными окнами.

Капитан соврал. Отпускать его на свободу никто не собирался.

* * *

Судя по аккуратному зданию, чистой лестнице и до блеска натертым полам в коридоре, к подобным заведениям относились в этом городе с особым трепетом. По всему было видно, что охрана «работала» с задержанными не покладая рук. А может быть, народ попадался покладистый, исполнительный. Но Константин сделал свои выводы.

«Вряд ли нормальный зэк, находясь в СИЗО, возьмет в руки швабру и щетки и уж подавно не станет чистить парашу, – рассудил он. – Мент с тряпочкой – и вовсе персонаж из анекдота. Выходит, потрудились такие, как эти. – Он оглядел неровную шеренгу, выстроившуюся у дежурки. – А лица-то не тупые. Студенты, инженеры, журналисты… Ну что ж, браво местным ментам! Они нашли достойное занятие для своей интеллигенции. Короче, воплотили заветную мечту советского работяги – всех ученых мордой в парашу! Вот только что здесь делаю я?..»