Залейся зельем!
Шрифт:
Диодор: Дотоле, покуда силы у Сказителя остались на потуги сей балаган в театр преобразить.
Тулинэ: (машет на себя веером) Какой пассаж. Театр?
Диодор: А люди в нем — актеры, и мандрагоры, и предметы, и прочий столовые приборы послушны тексту, не строптивы и тихи. Поэтому я здесь. Я лишь случайный зритель, не заплативший за билет, но жажду зрелищ и, возможно, небольших кровопролитий…
Тулинэ: (с опаской) Кровопролитий?
Диодор: (отмахиваясь лапкой) То в рифму было сказано, не дрейфь. Таков закон простого лицедейства, окончить
Тулинэ: Смерть?
Диодор: Вовсе нет. Конец, что может, будет хуже смерти. Забвение и пустота страниц.
Сказочник: Появляется Смерть.
Смерть: Меня вы звали?
Диодор: Мяу, накликали беду, не зря мне было боязно и страшно.
Тулинэ (обращаясь к Смерти): Нет, мы вас не звали. Вы вышли рано и пойдите прочь.
Смерть: Блин, никак не попаду в свой выход. Вот досада. И постоянно, как ни появлюсь, все хором начинают уверять меня, что слишком рано вышла…
Диодор (Смерти): Я зритель! Не забудь!
Смерть: Не заплативший за билет, а впрочем, зри, без зрителя какой театр? Что, кстати, тут у нас играют? Драму?
Диодор: Нет, фарс, что вышел уж давно за грани жанра.
Смерть: Какая прелесть…
Тулинэ: Уи, мадам. У нас тут мило, но сплошная канитель. Упала вешалка, и кот стремглав унесся прочь за дверь. Теперь орет о том, что он обычный зритель, что ему страшно и желает он кровопролитий.
Смерть (сладострастно): Каков тиран.
Тулинэ: Да-да.
Диодор: Нет-нет, я не такой! Пушист и мягок я, смотрите! (Показывает лапки.)
Тулинэ: Не верь ему, под мягкостью своей он прячет когти!
Смерть: С ядом?
Тулинэ (смеясь): Конечно, нет! Он же кот…
Смерть (разочарованно): Ну как не театрально… Пойду пока на кухню…
Сказочник: Смерть пытается пройти на кухню, но дорогу ей перегородила мандрагора с шваброй на перевес.
Ман (гневно): Я тебе пойду! Я пол намыла, только тронь своей ногой костлявой поверхность пола, и тебе кранты!
Смерть (смущенно): Я как бы Смерть…
Ман: А мне плевать, кто ты, сейчас промеж пустых глазниц ты шваброй огребешь и после уж костей не соберешь!
Диодор: А вот и драма…
Смерт (обращаясь к Тулинэ): Она всегда такая?
Тулинэ: Увы и ах… Сейчас она еще в приятном настроении. Намыла пол…
Смерть: Как с ней вы тут живете…
Ман: Эй, всё я слышу! А теперь молись, пробил твой смертный час.
Диодор (сладострастно): И кровопролитие…
Смерть: Действительно, сплошная канитель. И думаю, что мне пора за дверь…
Сказочник: Смерть исчезает.
Диодор (разочарованно): ну вот… Ман, как всегда, испортила картину…
Ман (коту): а ты нахал, что нагло выгнул спину, зачем лапищами изгваздал подоконник! Ну всё, молись, теперь уж ты покойник!
Диодор (испуганно): я только зритель! Помните? Тулинэ, помоги!
Тулинэ (смеясь): как?
Диодор: вешалку скорее подними! С нее все началось, и ею мы закончим! Иначе мне кирдык!
Тулинэ (поднимая вешалку): вот так?
Диодор (облегченно): так!
Тулинэ:
Ман (сказочнику): еще раз такое напишешь, и я за себя не ручаюсь!
Договор
Тяжело прощаться с друзьями. Еще тяжелее ожидать момента самого расставания. Жить и с каждым днем на один шаг приближаться к часу, когда ты должен будешь сказать: «До свидания, мои дорогие, мне вас будет сильно не хватать…»
Кудесник с тоской поглядывал в окно. На улице было солнечно и тепло. Мужчина вздохнул. Он уже давно замечал на деревьях набухшие почки, а на отогретых под ласковыми лучами проталинах — робкие проблески первоцветов. Означать это могло лишь одно: пришло время, когда он должен был выполнить свою часть договора с мандрагорами, а именно — вернуть их назад, на мандрагоровое поле, как только наступит весна. А эта хитрая чертовка, как всегда, подкралась незаметно и… наступила.
Кудесник скуксился. Он сам не ожидал, что так привяжется к этим беспокойным растениям. Пусть магическим и разговаривающим, но все же растениям. Кажется, он где-то слышал историю, в которой мальчик влюбился в розу. Но то — роза, а тут — куча беспокойных мандрагор. Да и он уже не мальчик.
Кудесник попытался поговорить на эту тему с Диодором, но тот был в мартовском загуле, который плавно перетек в апрельский.
Кот уходил из дома рано утром, загадочно улыбаясь себе в усы, а возвращался поздно вечером, усталый и задумчивый. Он забирался в свою трехлитровую банку и сразу засыпал. Ну какие тут могут быть серьезные разговоры?
С Тулинэ тоже было бесполезно разговаривать — она не знала про уговор, поэтому была по-весеннему радостна, солнечная и невыносима. Что поделать — юность, впереди каникулы и беззаботное лето.
Кудесник маялся. Он не хотел заводить беседу с Ман или малышками про договор, но понимал, что оттягивать с неприятным разговором он больше не может.
— Ман… — неуверенно начал кудесник, когда старшая мандрагора появилась в торговом помещении с ведром и тряпкой. — Я хотел бы поговорить…
— В чем дело? — напряглась мандрагора.
Интонация кудесника ей не понравилась.
— Помнишь, когда мы вас… — мужчина замялся, вспоминая, сколько неприятных эпитетов он услышал от нее при первой встрече. — Пригласили у нас немного погостить…
Ман испытующе смотрела на хозяина лавки.
— Время нашего договора… Оно… Заканчивается…
— И что?! Ты нас выгоняешь?! — в голосе Ман послышались устрашающие нотки. — Дра! Го! Ра! Живо сюда!
— Нет, я лишь… — замялся кудесник.
— О, человеческое коварство! — начала пыхтеть мандрагора. — О! Какое вероломство! После того как я почти навела порядок в этом хламовнике и уже была готова передохнуть от этих постоянных уборок, от этих бестолковых посетителей, которые только и делают, что ноют и везде следят своей грязной обувью! Он говорит нам: «Проваливайте!»