Заложница их страстей
Шрифт:
Но беда в том, что он всё же так и решил, потому что еле шевелящимися губами произнёс:
– Давай поженимся.
Блин! Вот придурок! И как ему мозги на место вставлять? Где мой дежурный томагавк? Я стиснула зубы, чтобы не выплеснуть ему в морду поток ругательств. Улыбнулась.
– А давай мы вспомним, что я уже замужем и ты просто отведёшь меня на церемонию, - предложила примирительным тоном.
Но это не сильно помогло. Клаудис помрачнел.
– Если избавиться от мужа, то ты станешь свободной!
Его глаза налились злобой. Я ахнула и вцепилась в него смертельной хваткой.
– Я и так буду всегда свободна для тебя, - ласково провела пальцами по его лицу, ощутив, как трепещет его кожа. – Отныне ты – мой Повелитель. Мой муж – твой приемник, как и наши с ним дети. Ты сам обещал передать им трон.
Я не знала, что плести ещё, чтобы как-то отвлечь его от кровожадной мысли убить Артура. Надо брать лаской, ибо хамством и грубостью я уже пробовала ни раз, и это не действует.
– Ты обещаешь быть моей? – воодушевился он, сверкнув глазами.
– Да, - ляпнула, лишь бы он заткнулся и забыл о желании убить Артура.
– Но ты никогда не простишь мне того, что я сделал прежде… - выдохнул он.
Бинго! Угадал! Точно не прощу! Но ему об этом знать пока не стоит, поэтому промолчала.
Я стояла и не могла понять, что происходит. Ощущение, будто у Клаудиса есть брат-близнец, который сейчас несёт всю эту околесицу, пока настоящий Клаудис точит топор войны. У меня в голове не укладывалось, как прежний Клаудис мог перевоплотиться с нынешнего. У меня чуть подвывих мозга не случился, пока я нянчилась с ангелом-Клаудисом. Куда же делся демон? И тут я догадалась: он не выпил хмельного вина, настоянного на дурман-траве! Или выкурил что-то для «храбрости». Однозначно его мозг был в нокауте и существо, стоящее предо мной не было Правителем. Всё дело в дурман-траве? Неужели всё так просто?
Пользуясь случаем, решила кое-что обсудить, что волновало меня ничуть не меньше самой «свадьбы».
– Клаудис, помнишь, ты обещал проводить меня к Артуру, усадить нас с детьми в карету и отправить восвояси? – я резко взяла быка за рога, надеясь, что выдумка прокатит. Вдруг Клаудис под воздействием дурмана поведётся и сделает именно это?
– Нет, - холодно ответил Клаудис, меняясь в лице.
Я закусила нижнюю губу. Блин, как жаль! Какой шикарный шанс упущен! Не зная, как вывернуть ситуацию в свою пользу, заглянула ласково в глаза тирана, но увидела в них просветление: он начал приходить в себя, но ещё не до конца осознавал происходящее.
Клаудис, видимо, тоже понял, что что-то идёт не так. Широкими шагами подошёл к окну, распахнул его и втянул свежий воздух полной грудью. То ли решил мозги проветрить, то ли остудить свою страсть ко мне.
Я, как тень, юркнула следом. Пока не оклемался окончательно, надо что-то предпринять.
– Клаудис, Артур ждёт меня и мы должны сегодня уехать из твоего замка, - настаивала я. Но поезд ушёл: предо мной был почти что прежний Клаудис. Пусть не такой жестокий и категоричный, но уже и не такой придурковатый, как мне хотелось бы. Его взгляд прояснился, но не был колючим, как всегда.
– Как было бы хорошо, если бы несколько лет назад я приехал немного раньше и не допустил бы твоего бегства с Артуром, - вздохнул он, как-то странно посмотрев на меня. Я не ошиблась: в глазах горела любовь. В подтверждение услышала: - Мы бы с тобой поженились, ведь я люблю тебя.
Ах ты пошляк гадкий! Любовь? Да что ты знаешь о любви? Только и умеешь, что чужих жён воровать, насиловать, да подсматривать через зеркало за любовными утехами! У меня аж челюсть свело от ненависти к мерзавцу. Но приходилось быть обходительной.
– Клаудис, я не понимаю, что за странная у тебя любовь ко мне, - честно призналась я, стараясь при этом говорить спокойным голосом, а не орать и не оскорблять. – Как можно любить меня, но при этом подсматривать сквозь зеркало за мной Артуром? Это так унизительно! Своим поступком ты оскорбил нас с мужем. Ведь ты назначил Артура своим приемником! Получается, что твои дружки стали свидетелями любовных утех приемника Правителя Восточных Земель и его супруги. Как после подобного ждать подчинения от этих же самых дружков-приближённых, которые были соглядатаями? Думаешь, они будут уважать меня и Артура? Они же видели то, чего…
Клаудис, видимо, вконец пришёл в себя. Помрачнел и резко перебил меня:
– Это не друзья, а шуты. Всех до одного я намерен убить завтра на рассвете, чтобы не было свидетелей ваших с Артуром утех. О том, что произошло, будем знать мы трое: ты, Артур и я.
Ну вот, уже лучше: он хочет убить своих дружков, а не Артура. Это обнадёживает. Только почему завтра? Неужели сегодня ночью они ему понадобятся, чтобы развлечься со мной? Походу, он большой любитель оргий. У меня затряслись поджилки и застучали от страха зубы. Чтобы поскорее покончить с комедией, сводящей меня с ума, я глубоко вдохнула и решила поторопиться.
– Я готова, Клаудис! Веди меня к алтарю, - вызывающе заявила я, убедившись, что блажь Клаудиса, связанная с женитьбой на мне, исчезла.
– Тогда вперёд, - он усмехнулся, окончательно вернувшись к исходному варианту Клаудиса, который я привыкла видеть ежедневно: холодного, колкого, высокомерного и хитрого. – Нас ждёт удивительная комедия! А после будет волшебная ночь!
Клаудис торжественно вывел меня их комнаты и провёл по всему замку. Я думала, что мы никогда не попадём в нужное место. Мы шли и шли, отчего стало казаться, что мы заблудились. Слуги и завсегдатаи замка, встречаемые на пути, вежливо раскланивались, пропуская нас. И всё же мы пришли куда надо: через распахнутую пасть волка прямо в тронный зал.
Всё выглядело празднично, подобающе случаю: с потолка свисали белые гирлянды цветов, летали бабочки, порхали малюсенькие огоньки чьих-то надежд, через витражи лилось солнце, а у алтаря меня ждали священник и мой муж.
Я впилась в Артура глазами полными любви и смешанного отчаяния. Хотелось подбежать, обнять, взять за руку и увести подальше от бедлама, творящегося в этом замке. Но, увы, повлиять на ситуацию я не могла: нужно было следовать указам Клаудиса. Взгляд Артура тоже не был радостным: мы оба понимали, что свадьба – спектакль для родственников, а вот брачная ночь – утеха Клаудису. Последнее удручало так, что хоть в петлю лезь.