Заложница мятежного коммодора
Шрифт:
Кажется, Рей не этого ждал, секунду он медлил, не выпуская моего взгляда. Но затем твердо кивнул, встал и потянул меня за руку.
— Хорошо, идем в мой кабинет. Если выставить защитное силовое поле, нас никто не подслушает. Я доверяю тебе и хочу, чтобы ты все знала. Понимала, на что идешь и с кем связываешь мысли о будущем. А потом ты скажешь мне то, что хочу услышать.
Я смогла лишь кивнуть в ответ.
Рей
Я признавался в любви впервые в жизни. Наверное, как-то неумело это сделал. Но спешил в спальню к Али я вовсе не за этим — по пути на базу я смог относительно расслабиться и просто размечтался о том, как ворвусь в ее комнату, раздену и возьму наконец желанную женщину. Сделаю своей полностью, окончательно и бесповоротно. И даже не ожидал, что она атакует меня вопросами именно сейчас.
Али можно было понять. Я и сам собирался поговорить с ней на эту тему, но хотел сделать это чуть позже, после того как смогу насладиться нашей страстью. Абестанке же оказалось важнее выяснение отношений, чем близость.
Я злился, но не мог найти аргументов против. Женщины — они такие, выворачивают тебя наизнанку, заставляют признаться в сокровенном, а потом требуют новых доказательств твоего отношения к ним. Али была особенной, но как раз в этом ничем не отличалась от других.
Ладно, если так нужно, потерплю еще немного. Хочет доказательств — она их получит. Главное, чтобы потом настроение Али не испортилось окончательно, иначе секс придется отложить, а я больше терпеть не собирался. Хватит с меня нескольких дней мучений и прошлого прерванного раза!
Я вел абестанку в кабинет, надеясь наконец расставить акценты и отрезать пути к отступлению. Я бы не хотел, чтобы Али возненавидела свою мать, напротив, должен был попытаться сохранить с Мирайной если не дружеские, то хотя бы деловые отношения. И поэтому я на ходу решал, как более мягко преподнести информацию про добычу эрития и вечную вражду с адмиралом Хортнером Мейси. Стоило ли говорить Али правду про ее бывшего, Алеарда Ворнера Уиллса? Наверное, нет. Мне вообще не хотелось затрагивать тему про ее отставного любовника. Алианна может решить, что это нарочно, ведь женщины часто делают выводы, мало понятные мужчинам.
Я закрыл двери кабинета, и мы оказались вдвоем. Запоздало мелькнула мысль поинтересоваться, как Али смогла проникнуть сюда, устроив диверсию, — я до сих пор не понял, как она воспроизвела тот длинный код. Но я решил не накалять обстановку. Потом разберусь, а может, и сама признается. Что было, то было. Пока не хотелось разрушать тот хрупкий мостик, который возник между нами. Позже, в более непринужденной обстановке я обязательно узнаю ответ на этот вопрос, но лишь после того, как получу Алианну целиком.
— Садись. — Я выдвинул кресло для Али, сам устроился в соседнем и активировал компьютер.
— Спасибо тебе, — внезапно раздались слова в тишине кабинета.
Я повернулся, с удивлением глядя на Али. Что она хотела этим сказать?
— За что?
— За твое доверие, — чуть смутилась абестанка. — Наверное, ты не думал, что станешь рассказывать мне свои секреты, когда меня похищал?
Айтах! Ну зачем она про это вспомнила сейчас, когда мы почти вместе?! Казалось, абестанка укоряет, и укор достиг цели. Но теплый взгляд Али меня успокоил.
Я решил обойтись без комментариев. Не стоит вспоминать о прошлом. Включил изображение Рретана крупным планом. Спутники передавали на Тэо информацию, поэтому мне было отлично известно, что происходит на родной планете, и если в правительстве КОР думали обратное, они глубоко заблуждались. Мониторинг велся постоянно, если не мной лично, то моими подчиненными.
— Смотри, Али! Только внимательно смотри! Видишь — станции по добыче эрития. Ты ведь знаешь, что они собой представляют. А теперь обрати внимание на то, что происходит вокруг, — на природу, погоду, животных и растения.
Абестанка приоткрыла рот, глаза ее округлились.
— Жизнь моей планеты неразрывно связана с эритием. Запасы ископаемого восстанавливаются, но не так быстро, как его добывают земляне и абестанцы. Мы сами пользовались минералом и делились с другими расами. Но сейчас, как ты видишь, природный баланс нарушен.
— Мама знает об этом? — нервно спросила она.
Я ожидал подобный вопрос. Али приподнялась в кресле и выглядела потерянной девочкой. Я не мог так сильно ее расстроить, просто язык не поворачивался. Еще несколько суток назад я сказал бы о Мирайне Дэйл все, что думал, и не стеснялся бы в выражениях. А теперь скупо ответил:
— Она президент и подписывает все указы.
Внезапно Али привстала и уточнила:
— А-а-а Ворнер?
Я развел руками. Пусть сама думает. Это лучше, чем мои слова в адрес бывшего абестанки, моего возможного соперника. Я ведь и без добычи эрития готов был разорвать его на части лишь за то, что владел моей женщиной. Поэтому уж лучше промолчу. Меньше словесной ярости.
Али вздохнула и упала обратно в кресло. Я наблюдал за тем, как меняется лицо абестанки, и думал, какая же она невероятная, замечательная и правильная. Я представлял дочь Мирайны Дэйл избалованной девушкой из высшего общества, которой наши проблемы глубоко безразличны. Но Али переживала за Рретан, сочувствовала природе моей планеты. Она была настоящей находкой.
Хорошо, что я похитил абестанку, фактически увел из-под носа ткеннов. Уж эти мрази не церемонились бы. Зачем бы они ни искали Али, вряд ли они планировали шантаж Мирайны или переговоры с конфедератами. Насекомые никогда не шли на контакт, только угрожали или предупреждали. Они ни разу не предлагали сесть за стол переговоров, не озвучивали своих целей. Мы знали лишь, что планеты ткеннов медленно умирают. Но даже завоюй они половину Файролы, здесь насекомым все равно не найти убежища. Атмосфера обитаемых планет для них ядовита, гравитация не подходящая, необходимого пропитания нет. Что они здесь искали, одному Даррону ведомо… Рретанскому богу мудрости, покровителю наук и ремесел.
— Это еще не все, — продолжил я, когда Али немного успокоилась.
Я все раздумывал, стоит ли говорить Алианне, что рретане сами связаны с минералом, который не только сохранял экологию и регулировал наши природные ресурсы, но и являлся частью нас самих.
— Что же еще? — удивленно спросила она, глядя на меня.
— Ты ведь знаешь, что мы живем долго… — начал я издалека.
— Да, я слышала об этом. Кстати, а сколько тебе лет?
— Двести двадцать пять, — усмехнулся я, заметив, как округлились глаза Али. — Так вот, мы сами зависим от эрития. Длительный срок жизни позволяет нашей расе не вымереть окончательно. Мы живем по пятьсот лет, даже больше, но всего пару раз в жизни рретанки способны зачать ребенка, и это происходит в возрасте не ранее ста пятидесяти лет. Нам очень сложно найти партнера, с которым возможно завести потомство. Вдали от планеты наша сила ослабевает, жизнь укорачивается. Это эритий помогает нам жить столь долго. У меня до сих пор нет детей.