Заложник №1
Шрифт:
– Значит, этот араб Халим Шадми предложил тебе роль в большом голливудском фильме? – спросил Вертер.
Амон вздохнул.
– Я ничего не говорил про большой голливудский фильм. Я только сказал, что он предложил мне двести долларов за то, что я надену одежду и возьму чемодан, которые он мне даст, выйду из вестибюля отеля и пройду по улице до кафе.
– Когда?
– Что когда?
– Как ты должен был узнать, что пора выходить?
– Я же говорил вам. Мне было сказано явиться в отель сегодня утром в одиннадцать, одетым и с чемоданом. Я должен был ждать в вестибюле, пока они будут готовиться к съемке…
– Ты видел, чтобы кто-нибудь
– Нет. Они должны были находиться снаружи, разве не так? Мне сказали, чтобы я ждал до тех пор, пока не увижу настоящего актера, которого я дублирую. Он должен был войти, а я выйти этим же путем.
– И что дальше?
– Ничего. Мне надо было дойти до кафе и сесть за столик. Если сцена вышла хорошо, тогда все, а если бы им понадобилось, чтобы я повторил, то они бы пришли за мной.
– Чего они не сделали?
– Нет, – сказал Амон. – Вместо них пришли вы.
– Когда тебе заплатили?
– Половину когда договаривались, а вторую половину сегодня, когда пришел в отель. Он еще сказал, что я могу оставить себе одежду и чемодан.
Вертер буквально сверлил его взглядом.
– Ты хочешь убедить нас, будто поверил, что снимается кино?
– Именно так я и думал! Мне так сказали!
– А как ты думаешь, где была камера?
– Она была спрятана где-то в машине на улице. Шадми сказал, что они всегда так снимают уличные сцены, чтобы прохожие не заглядывали в камеру.
Амон старался выглядеть искренним и хотел сам себя убедить в своей искренности. Он ничего не знает, ничего не сделал плохого. Конечно, он не поверил тому, что говорил ему этот человек. Без сомнения, это был трюк, чтобы сбить со следа полицию. Возможно, что тот парень вез кокаин. Но никто не сумеет доказать, что он не поверил тому человеку. Да и что такого на самом деле он сделал? Просто вынес чемодан из вестибюля отеля. Он убедился, что в чемодане нет ничего противозаконного, он открывал его, когда получил, и там была только одежда. И какой же здесь криминал? Он не сделал ничего противозаконного.
За исключением лжи полиции, конечно. Но откуда они могут узнать, что он лжет? А если они уже знают, что человек, нанимавший его, был американцем?.. Его прошиб пот.
Вертер долго молча смотрел на него.
– Опиши этого человека.
– Я уже описывал!
– Еще раз. – Вертер бросил взгляд на Мельника.
А что еще они могли сделать?
10
Когда Асри вышел в вестибюль отеля «Плаза» и огляделся, он с удивлением заметил человека, одетого так же, как и он. Незнакомец взял чемодан, точно такой же, как у Асри, и вышел из отеля.
Асри об этом не говорили, но, когда первоначальное удивление прошло, он понял, для чего это было сделано. Следуя инструкциям, Асри прошел через вестибюль, вышел из отеля через выход на Пятьдесят восьмую улицу и быстро зашагал к метро. Из метро он вышел уже на Сто шестьдесят восьмой улице, где его подобрал автомобиль, за рулем которого сидела женщина в красном платье. Пока машина двигалась в направлении моста Джорджа Вашингтона, Асри лежал на полу позади водителя, укрытый брезентом. После того, как они заплатили за проезд и переехали мост вместе с сотнями других автомобилей, Асри поднялся и сел на заднее сидение, с интересом разглядывая в окно Нью-Джерси. Из машины он вышел на станции на Тридцатой улице в Филадельфии и успел на пятичасовой поезд, направляющийся в Балтимор. Там он взял такси до аэропорта, и в половине девятого
В Манхэттене агенты ФБР обшарили все конечные остановки автобусов и поездов, в Ньюарке и Куинз они контролировали пункты регистрации авиапассажиров. В течение трех последующих дней было арестовано девять арабов, подходивших под описание Асри, но вскоре все они были отпущены.
Наконец Вертер был вынужден признать, что Асри ускользнул.
11
Фредди Мейсон выехал на инвалидной коляске из дома, съехал по пандусу, уверенно развернул коляску и подъехал к дверце автомобиля. Он широко распахнул ее, снова развернул коляску, и теперь она стояла параллельно сидению автомобиля. Левой рукой он взялся за дверцу, правой ухватился за сидение и, подтянувшись на руках, перекинул тело из коляски на сидение водителя. Протянув руку к коляске, он достал из нее небольшую тяжелую сумку, оттолкнул коляску в сторону, захлопнул дверцу и пристегнул ремень безопасности. Машина имела специальное ручное управление, он тронулся с места и поехал в направлении города.
По дороге он остановился возле магазинчика, где уличные телефоны-автоматы располагались на уровне окна автомобиля, и набрал междугородный номер. Автоматический голос сообщил ему, какую сумму он должен опустить в автомат. Фредди сунул руку в сумку, висевшую на боку, и вытащил пригоршню монет по двадцать пять центов.
Раздалось несколько гудков, прежде чем на другом конце сняли трубку. Когда ответили, Фредди попросил позвать к телефону Рашида Амона.
– Подождите минутку.
Он терпеливо ждал, опуская монетки в телефон через определенные интервалы. Наконец он услышал в трубке звук приближающихся шагов, и запыхавшийся женский голос спросил:
– Слушаю?
– Позовите, пожалуйста, Рашида Амона.
– Его нет дома, я не знаю, где он.
– Ах! – воскликнул Фредди.
– А кто это говорит? Он сегодня не ночевал дома. Вы не знаете, что случилось? Кто это?
– Меня зовут Адамс, я просто приятель Рашида. Нет, я не знаю, где он. Извините, до свидания.
Он повесил трубку и поехал домой. Когда он подъехал к дому, отворилась кухонная дверь, и из кухни вышел мужчина с чашкой кофе в руке. Он внимательно наблюдал, как Фредди перемещался из машины в коляску, потом спросил:
– Ну, что?
– Они взяли Рашида.
Джи Харди поднял брови.
– И что это значит? Они следили за Асри?
– Зачем бы тогда они взяли Рашида? – спросил Фредди. – Меня это беспокоит.
Харди рассмеялся.
– Теперь это уже не имеет значения, Асри теперь для них потерян.
– А Рашид?
Харди отглотнул кофе и мягко улыбнулся.
– Ну пусть и довольствуются Рашидом, – ответил он.
12
Мохаммед Асри, как он теперь сам себя называл, провел ночь в гостинице в Таксоне, впервые отдохнув после вылета из Парижа. Хотя он ничего не ел, кроме бутерброда на Лексингтон-авеню, он лег спать, не поужинав. И совсем не потому, что боялся выйти на улицу в поисках ресторана – выбравшись из Нью-Йорка, он окончательно уверился, что ускользнул от возможных преследователей. Нет, он просто не обращал внимания на голод, как и на другие физические позывы плоти, за исключением, разве что, минимального сна. Это было частью его режима и программы самосовершенствования, частью цены, которую он стремился заплатить.