Заложники любви
Шрифт:
— Как я помирюсь со своими? Ведь если они узнают, проклянут меня!
— Рая! Потому они родители, что умеют прощать все. Они без слов поймут. Ведь в тебе их жизнь и счастье.
— А если не разрешат прийти, тогда что делать?
— Подожди минуту! — набрал Лукич номер телефона. И тут же услышал женский голос:
— Алло!
— Галина! Это Титов беспокоит. Нашлась ваша Раиса! Вот у меня она находится! Побеседовали с нею!
— Егор! Ее можно забрать домой?
— Даже нужно. Она боится ходить в такое
— Она одна у вас?
— Само собою!
— Сейчас приедем! Уговорите, не отпускайте ее!
— Мы ждем вас,— ответил Лукич.
— Отец мне сейчас вломит,— поежилась девчонка.
— Какое там бить! В зубах и на руках унесет в машину. Но что еще хочу сказать тебе, постарайся побыстрее завязать с наркотой. Слышишь? Ты девушкой, матерью станешь, побереги себя для будущего ребенка, пусть он не обижается на тебя за твое прошлое. Знаешь, многое в жизни можно исправить, а наркота о себе и через годы напомнит, стерегись этой заразы.
— Егор Лукич! Вы хотите все и сразу, так не бывает, дайте с родителями помирюсь для начала. А уж потом...
— Никаких потом! Ты девчонка сильная! И характер у тебя крутой! Вон сколькими козлами управляла! Теперь себе прикажи, стань генералом над своей глупостью и победи ее! — увидели оба подъехавшую к крыльцу райотдела машину.
Лукич вывел Раиску из кабинета. Та бегом помчалась навстречу родителям. Ткнулась лицом в грудь отцу. Тот гладил дочь по голове, спине, плечам, смотрел на небо и тихо благодарил Бога, что вернул ему дочь живой.
Человек не сразу увидел Егора Лукича в окне. Раиса на него указала. Садясь в машину, они помахали ему руками, а вскоре скрылись из виду в темноте городских улиц.
Раиса Чинцова окончила среднюю школу. И, как слышал Титов, уехала в Москву, поступила в университет. Но каждое лето приезжала домой на каникулы.
С прежней компанией она не дружила. А и сама свора распалась. Кто-то откололся от сомнительных друзей, другие получили сроки и отбывали их по зонам. Редко кто из них помнил конопатую, длинноногую девчонку. Теперь, даже встретив, не узнали бы ее, как изменилась, повзрослела и похорошела она. Даже старухи из многоэтажки, сидя во дворах возле внуков, глядя вслед Рае, спрашивали друг дружку.
— А эта кто такая? Откуда взялась?
— Чья она?
— Да это ж Райка Чинцова! Из Москвы приехала на лето. Там учится, тут отдыхает.
— Гляньте! С гадостного котенка цельная лебедь получилася! В путевые девки изросла.
— И не говори! Уж таким говном была! Нынче глаз не отвести. Сущая красавица! — смотрели старухи вслед, завидуя и вспоминая свою молодость.
Сколько лет прошло с тех пор! Ушел на пенсию из милиции Егор Лукич, он уже ни первый год работал комендантом общежития и вдруг узнал, что его разыскивает Рая Чинцова, с какою не виделся много лет.
— Что случилось у нее? Или опять судьбу перекосило? Будь все гладко, не искала бы! — вздыхает человек, ворочаясь в постели с боку на бок.
...Раиса Чинцова позвонила Титову утром и попросила о встрече.
— Мне нужно встретиться с вами, Егор Лукич! Сможете найти для меня десяток минут? Я долго не задержу.
— Конечно! Давай увидимся,— назвал адрес общежития и обеденное время, когда мог поговорить с человеком без помех.
Рая появилась с английской точностью, минута в минуту. Она приехала не одна, держала за руку мальчугана лет четырех. Тот не мог идти спокойно, скакал, вертелся вокруг матери, что-то говорил, о чем-то спрашивал.
— Андрюшка! Иди спокойно, ну, чего крутишься юлой! — просила мать, направляясь к кабинету Титова. Но пацан, словно не слышал.
— Егор Лукич! Сколько лет, сколько зим минуло! Я часто вспоминаю вас! — поцеловала в щеку, обняла и, указав на пацана, сказала:
— Мой сын! Андрей! В честь отца так назвали!
— Он жив?
— Нет. Умер. Рак желудка. Внука не увидел. Не повезло. Мама вдовствует, а я с семьей в Москве. Там после учебы обосновалась. Работаю в научно-исследовательском институте вместе с мужем. Все у нас хорошо,— рассказывала женщина.
— Мам! А это тот дед, про какого говорила? — теребил пацан Раису.
— Тот самый...
Мальчонка подошел совсем близко к Лукичу. В упор разглядывал человека, обошел его вокруг.
— Дед! А это правда, что ты мой всамделишный-превсамделишный дед? — спросил Титова. Человек не знал, что ответить малышу, растерялся.
— Конечно! Это твой настоящий дед! — подтвердила Раиса, улыбаясь Лукичу.
— А почему он меня на коленки не берет? — сердито глянул на Егора и требовательно протянул к нему ручонки.
— Мы хотим здесь окрестить сына. Давно пора было это сделать. Вот и приехала просить вас стать крестным отцом Андрюшки,— сказала Рая.
— Староват я для такого! Ему бы крестный помоложе нужен, чтоб по жизни вел, подсказал бы, помог вовремя,— вздохнул Егор Лукич.
— Дед, а почему к нам в Москву не приезжаешь?
— Приеду, навещу, а то как же! Теперь уж совсем свой будешь,— гладил голову, плечи, спину мальчугана.
— Как он похож на твое детство! — улыбался Егор.
— Дед! А мамка говорит, что если бы не ты, не было б ни ее, ни меня! Это правда? — смотрел малыш на Титова Раискиными глазами.
Человек не знал, что ответить, смутился, покраснел.
— Это правда, сынок! — попыталась взять малыша с колен. Но тот обхватил Егора за шею обеими руками:
— Не пущу! Не уйду от деда! С ним хочу! — прижался малыш к человеку. Егор Лукич накормил его конфетами, напоил обоих чаем, обговорил с Раей, когда и где будут крестить Андрея, условились, где встретятся перед крещением, обменялись номерами телефонов.