Заложники обмана
Шрифт:
– Жену зовут Пегги. Сына – Полом.
– Сколько лет мальчику?
– Около восьми.
– Откуда вы звоните?
– Из номера гостиницы возле Национального аэропорта в Вашингтоне.
Последовала долгая пауза.
– Хорошо, Джьянни. Я бы хотел, чтобы вы поступили следующим образом. Как только повесите трубку, отправляйтесь в аэропорт и позвоните мне оттуда по телефону-автомату. Цифры номера те же, но последние четыре набирайте в обратном порядке, как они читаются справа налево. Вам ясно?
– Да.
– Тогда выполняйте, –
Через двадцать минут Джьянни снова говорил из аэропорта с резидентом ЦРУ в Брюсселе.
– Ну так в чем же дело, Гарецки?
– Боюсь, вам будет трудно поверить.
Кортланд молча ждал продолжения.
– Речь идет о Генри Дарнинге, – сказал Джьянни.
– Полагаю, вы имеете в виду министра юстиции, – почти тотчас отозвался Кортланд.
– Именно. Он собирается убить Пегги Уолтерс.
– Вы правы, – спокойно проговорил Кортланд. – Мне в это трудно поверить. Но принимая во внимание, кто вы такой и от чьего имени звоните, я не могу отнестись к сказанному вами как к чепухе. Но вы пока еще ничего мне толком не рассказали.
Джьянни смотрел на предрассветное безлюдье терминала и молчал.
– Ну так? – поторопил его Кортланд.
– Это такая скверная история.
– Кажется, я только такие и привык выслушивать.
– Ну ладно, – произнес Джьянни и вдруг почувствовал, как ему сейчас необходимо держать в ладонях высокий бокал бренди, чтобы смачивать глотку по мере повествования.
И начал излагать темную, разъедающую душу повесть человеку, который находился на расстоянии четырех тысяч миль от него и которого он никогда не видел.
Томми Кортланд слушал без вопросов и комментариев. Когда Джьянни кончил, молчание на другом конце провода настолько затянулось, что художник засомневался, все ли еще на проводе его абонент. Тот был на проводе.
– Вы уже дважды оказались правы, – сказал Кортланд. – Это и в самом деле скверная история. Почти слишком скверная, чтобы не быть правдивой.
Джьянни снова возжаждал бренди.
– Но прежде чем мы с вами пойдем дальше, – заговорил резидент, – вам следует кое-что узнать. У нас ограниченные полномочия. Вне нашей компетенции случаи уголовной юрисдикции или внутренней безопасности на любом уровне. Они касаются только полицейских властей или ФБР. Официально мы имеем дело с тем, что угрожает национальной безопасности извне. Со стороны иностранных правительств, личностей и тому подобное.
– А неофициально?
– Такого не существует. – Кортланд помолчал. – Впрочем, нас постоянно обвиняли в том, что мы поступаем по собственному разумению, не принимая во внимание такие мелочи, как законы, полномочия и так далее. Когда нашим людям или их семьям угрожает опасность, мы не остаемся индифферентными.
– Что это значит?
– Это значит, что мы поступаем так, как считаем правильным и нужным, и черти бы побрали все остальное. Итак, поскольку мы покончили со всякой чепухой, давайте перейдем
Джьянни ощутил внезапный прилив тепла по отношению к человеку, лица которого он даже не мог себе представить. К человеку в далеком Брюсселе.
– Прежде всего, – начал он, – надо позаботиться о Витторио. То есть я хотел сказать о Чарли. Я вынужден был оставить его в больнице одного и беспомощного. Меня это очень тревожит. Рано или поздно они до него доберутся.
– Какая больница?
– Муниципальная больница в Монреале. Около тридцати километров к юго-востоку от Палермо.
– Под каким именем он там зарегистрирован?
– Франко Деничи.
– Кто его врач?
– Елена Курчи.
– Ей известна правда о нем?
– До определенной степени. Ей известно, что его преследует мафия, не более того.
– Я пошлю к нему людей, – пообещал Кортланд. – Что еще?
– Генри Дарнинг вылетает в Неаполь на правительственном самолете сегодня вечером по вашингтонскому времени. Мне нужно точно знать час вылета и время прибытия на место, а также где он там остановится.
– По этому поводу я свяжусь с вами через пять часов. Как насчет передвижений Дарнинга в Неаполе?
– Это, конечно, тоже нужно.
– Я полагаю, вам нужна такая же информация о Карло Донатти.
– Вы и это можете?
– Джьянни, мы можем ходить по воде.
Художник был наполовину готов ему поверить.
Через пять с половиной часов Джьянни находился у того же телефона в аэропорту и набирал тот же номер. Дай Бог удачи… Все время до этого звонка он провел в комнате мотеля. Думал, дремал и глазел в потолок. Теперь терминал не был пустынен и жил в своем обычном неровном ритме.
– Кортланд слушает, – раздалось в трубке.
– Это Гарецки.
– Вот что мне удалось узнать, – сказал Кортланд. – Во-первых, Чарли уже нет в больнице в Монреале.
У Джьянни перед глазами полыхнула яркая вспышка света.
– Что вы имеете в виду? Где же он?
– Кажется, никто этого не знает. Но местного гангстера обнаружили застреленным под кроватью у Чарли.
– А что с его врачом, Еленой Курчи? Они добрались и до нее?
– Ее и женщину, которая живет вместе с ней, прилично обработали. И тем не менее ничего от них не узнали.
Джьянни прижался лбом к холодной поверхности телефонного аппарата, но это его ни на секунду не успокоило.
– Им очень скверно?
– Не слишком. Они счастливо отделались. Так, синяки и царапины. Я велел приставить к ним охрану на случай появления Чарли или гангстеров.
Джьянни молчал.
– Теперь остальное. Дарнинг улетает из аэропорта Даллес в девять вечера по вашему времени. Прибывает в Неаполь завтра утром в десять тридцать по местному времени. Он и члены его делегации остановятся в отеле “Аморетто” в Сорренто. Составлено расписание встреч на последующие четыре дня.