Заложники обмана
Шрифт:
– Я знаю.
Она вздохнула:
– Слова вылетели изо рта помимо воли.
– Не надо объяснять.
– Но это так. Дешевый бабий трюк. Попытка переложить вину на тебя. Мне стыдно. – Она обняла его. – Я рада, что ты так меня любишь. Я не хотела бы ничего иного. Ни на минуту.
Он взглянул на искаженное болью любимое лицо, бледное и немного загадочное при свете луны. Если я благополучно вернусь к ней после этого дела, поклялся он себе, я никогда больше не причиню ей такой боли. Никогда.
Но даже в эту минуту, давая клятву, он хотел лишь одного – чтобы сам мог в это поверить.
Глава 17
– Хуже
Время шло к полуночи, и они как следует угостились коньяком “Реми Мартен” в кабинете у министра юстиции в его доме в Джорджтауне. До этого вместе обедали и слушали концерт в Центре Кеннеди. В соседней комнате жена Уэйна и спутница Дарнинга на этот вечер тоже выпивали и разговаривали.
– Если она вообще когда-нибудь кончится, – добавил Уэйн.
Дарнинг обратил внимание на то, что глаза у его друга такие, словно он не спал несколько дней. Должно быть, поэтому в них застыло выражение тупой тоски. И вообще весь облик Уэйна, начиная с того, что он сильно сутулился, являл странную смесь сосредоточенности и печали. Глядя на него, невольно вспомнишь столь же тоскливый вид погруженных во мрак кварталов города. А это значило, что Брайан и наиболее пораженные хронической безработицей районы Вашингтона в равной мере осознавали, что есть вещи, которые, увы, непоправимы.
– Я искренне сожалею, что втянул тебя в эту историю.
Уэйн обратил на Дарнинга задумчивый взгляд и сделался еще печальнее. Они вместе учились в колледже, потом в юридической школе, вместе прошли ужаснейшую из войн, причем Дарнинг едва не погиб, спасая жизнь Уэйна. И Уэйн, разумеется, не мог отказаться вести по просьбе Дарнинга охоту за единственным человеком – Витторио Баттальей. Но он хотел знать, что за этим стоит. Исчезло и скорее всего было убито пять агентов, еще несколько человек участвовало в деле и подвергалось опасности, – естественно Уэйн считал, что имеет право знать. Но Хэнк считал иначе, настаивая на том, что достаточно знать, какой угрозе подвергаются его жизнь и будущее, пока Витторио Батталья, известный киллер, находится на свободе. Остальное лишь вопрос доверия и дружбы.
– Если ты узнаешь больше, – объяснил Уэйну Дарнинг, – это не принесет ничего хорошего ни тебе, ни мне. Так что, пожалуйста, Брайан, или помоги мне, или не помогай. И брось думать обо всем прочем.
На том и порешили. Директор ФБР поднялся, чтобы налить по новой.
– Я полагаю, что именно так в конечном итоге и происходят все подобные вещи, – сказал он.
– О чем ты говоришь?
– О том, как человек окончательно впадает в грех. – Брайан рассмеялся, но от этого смеха становилось зябко. – Это подкрадывается к тебе так осторожно, так незаметно, что ты не придаешь ему значения. Скажем, ты посылаешь двух агентов допросить мужчину и женщину, делаешь это в порядке дружеского одолжения, а потом осознаешь, что оказался по уши в дерьме.
– Стоит ли употреблять столь сильные выражения, Брайан?
– Мы оба видели достаточное количество печальных примеров. В одном случае, о котором ты уже позабыл, дело коснулось Овального кабинета. Чем выше ты поднялся, тем тяжелее
– Что за болезнь?
– Извращенное представление о собственной неприкосновенности. Уверенность, что ты выше всего, что ты неприкасаем, что благодаря этому выйдешь сухим из воды в любом случае.
– Ты хочешь сказать, что не можешь?
Улыбка Уэйна была такая же холодная, как его смех.
– В следующий раз, как встретишь Гэри Харта или Майка Милкена[ 15] , задай этот вопрос.
Как и произведение искусства, каждый акт любви неповторим. В лучших своих вариациях он представляет собой будто бы случайное сочетание времени, места, настроения, партнера и некоторых особенностей, счастливо возникающих по ходу дела. Сегодняшний вечер обладал всеми качествами, которые неизбежно приводят партнеров в постель. Сначала изысканный обед в не менее изысканной обстановке в обществе Уэйнов, затем вечно вдохновляющая музыка Моцарта, а после концерта – лучший коньяк, выпитый наедине с другом.
[15]Гэри Харт, Майк Милкен – известные юристы и политические деятели, имена которых связаны со скандальными разоблачениями; первый потерял пост сенатора после обвинения в прелюбодеянии.
А женщина?
Совсем недавно открытая драгоценность – молодая венгерка по имени Илона с совершенно непроизносимой фамилией, необыкновенно искусная не только в постели, но и во всем, что к ней вело.
Она верила, что разум постоянно ведет тебя от беспорядка к гармонии; не стоит начинать утро с новой борьбы против наступления хаоса.
– Ты атакуешь каждый новый день, час, минуту, – говорила она Дарнингу, – как будто ты не сражался с ними прежде, как будто ты снова и снова должен доказывать собственную ценность.
Считала ли она, что он не должен так поступать?
Безусловно.
Ведь он министр юстиции Соединенных Штатов, высокопоставленная особа. Должен уметь расслабляться и чему-то радоваться.
Чему же?
Она восхитительно улыбалась. Конечно же, ей.
И теперь, погружаясь вместе с ней в мир глубокого наслаждения сексом, Генри Дарнинг казался себе освеженным, невесомым, полным жизни. Какая она чувственная, какая страстная! С какой радостью воспринимает все, что они делают. Это само по себе возбуждало его. Просто лежать на ней было все равно что плыть по жарким волнам. Она излучала пыл, и он входил в него. Даже ее дыхание полно было желания.
Вдруг непонятно откуда в памяти возник Брайан Уэйн, его недавние слова, и Дарнинг сразу остыл.
Илона почувствовала это.
– Что случилось?
– Я подумал о ненужных вещах.
– Сейчас я это исправлю.
Изогнувшись, словно золотистое животное, пьющее воду, Илона склонилась над ним. Она целовала его губы, шею, грудь, живот, ниже… и остановилась. Мысли Дарнинга, свернув не на ту дорогу, не хотели возвращаться на прежний путь. Илона старалась напрасно.
– Прости, – сказал он. – Может быть, позже.