Заложники Солнца
Шрифт:
Хотелось пить, мокрый рукав неприятно холодил руку, и было обидно, что остался без обеда. Но Кирилл твердо решил держаться. Чтобы отвлечься, принялся шепотом читать стихи – любовь к простым четким рифмам перенял у Сергея Евгеньевича.
Славная осень! Морозные ночи,
Ясные, тихие дни...
Нет безобразья в природе! И кочи,
И моховые болота, и пни —
Всё
Всюду родимую Русь узнаю...
Быстро лечу я по рельсам чугунным,
Думаю думу свою...
Вопрос «Че бормочешь?» ему задал Рэд.
– Стихи, – удивился Кирилл.
– Вот же мозговед! Тебе что, даже в поход уроки задали?
Кирилл улыбнулся. Слово «уроки» позабавило.
– Уроков мне давно не задают. Если хочешь знать, Сергей Евгеньевич с Любовью Ленидовной считают, что меня и учить-то дальше нечему. Просто нравятся стихи, вот и читаю.
Неизвестный Кириллу парень, идущий с другой стороны телеги, присвистнул.
– Ух, свезло тебе, Сталкер! Такого умника везешь. Ты от него далеко-то не отходи! Глядишь, тоже ума наберешься, окуляры выдадут.
Предположение было встречено насмешливым фырканьем. Кирилл почувствовал, что краснеет.
– Выдадут сейчас тебе, – пообещал парню Рэд.
Но Кирилл отчего-то подумал, что сделал это вовсе не из желания заступиться.
Когда глаза начали, наконец, ясно различать контуры телеги, Рэдрик сунул Кириллу в руки странное полотнище.
– На, завернись. А то сгоришь.
Полотнище красиво посверкивало в темноте.
– Но ведь еще даже не рассвет… – Кирилл расстроился. Только-только собрался вокруг оглядеться.
– Рассветет – поздно будет. Заворачивайся! Да смотри мне, как следует, а то сам заверну.
– А вы?
– Нам такое солнце не страшно.
После того, как телега остановилась, Кириллу голосом Рэда было велено «не рыпаться». Беспомощный груз взвалили, судя по всему, на плечо, куда-то отнесли и сбросили на твердое – путешественник болезненно охнул.
– Можешь разматываться, – разрешил командир. – Рюкзак – у входа. Фонарь-то хоть есть?
– Конечно, – обиделся Кирилл, – я хорошо экипирован.
Рэдрик на это саркастически хмыкнул и больше ничего не сказал.
Кирилл неуклюже выбрался из кокона. Нащупал в рюкзаке фонарь и спички. Поджег фитиль и сначала даже зажмурился – таким ярким показался свет.
Он находился в полукруглом матерчатом домике около двух метров в длину и полутора – в ширину. Встать в полный рост здесь не смог бы, на коленях и то уперся головой в потолок.
Состав для пропитки палаток, то самое вещество, из-за которого ткань так волшебно серебрилась, изобрел Вадим Александрович. Состав отражал солнечные лучи, не позволяя им проникать внутрь, хорошо отталкивал воду, но пропускал воздух, благодаря чему в домике можно было
Тем же составом в Бункере покрывали защитные комбинезоны, которые позволяли в течение недолгого времени – час-полтора – находиться на открытом солнце. Дольше не получалось, потому что выделяемый телом пот нарушал защитные свойства. Ученые трудились над усовершенствованием не первый год, но далеко пока не продвинулись.
Кирилл сообразил, что спать сегодня будет здесь. И, если бы Рэдрик не ушел, смог бы убедиться, что спутник действительно хорошо подготовлен: в рюкзаке находились и свернутый коврик, чтобы положить на пол, и спальный мешок, чтобы в него залезть.
Кирилл раскатал коврик. Вытряхнул из чехла мешок. Вытянулся во весь рост, подложив, как учили, рюкзак под голову… Если не думать о том, как неудобно будет спать на твердой, несмотря на подстеленные предметы, земле, то тут даже уютно. По крайней мере, гораздо удобнее, чем в трясущейся телеге.
Поразмыслив, Кирилл извлек из рюкзака блокнот и карандаш – решил, что продолжит вести дневник. Однако много написать не удалось: сначала в палатке появилась Олеся, которая принесла ужин, а потом Рэд, который быстро разделся, забрался в спальник и погасил фонарь.
На возмущение Кирилла «Подожди, я еще не закончил!» он никак не отреагировал. А повторно поджигать фитиль путешественник, припомнив мрачную горбоносую физиономию, не рискнул.
***
Следующим вечером Кириллу пришлось тронуться в путь так же, как прибыл сюда – замотанным в палатку. Честно говоря, не расстроился – пробудился с трудом, и в мягком серебристом коконе с удовольствием досыпал. До тех пор, пока Рэд, постучав пассажира по голове и состоянием его никак не интересуясь, не приказал «разматываться».
Это не было просьбой или предложением – именно приказом, жестким и категоричным. Просить и предлагать командир адаптов, судя по стилю общения, не умел. И времени на выслушивание возражений не тратил. В ответ на бормотание Кирилла «я еще не проснулся, нельзя ли попозже» попросту сдернул с него полотнище. После чего одним рывком стащил с телеги.
Обоз продолжал двигаться – останавливаться ради того, чтобы пассажиру удобней было сойти, никто не собирался. Телега проехала мимо, удаляясь в темноту. Кирилл с Рэдриком стояли.
– Что-то случилось? – Собственный голос показался робким, даже жалким. Кирилл откашлялся. – Зачем мы остались?
– За стенкой, – буркнул адапт. – Ходить будешь учиться, вот зачем.
Кирилл обиделся.
– Я умею ходить!
– Это ты по Бункеру умеешь. Шагай давай. – Большие пальцы рук Рэд затолкал за поясной ремень и застыл в ожидании.
Спорить Кирилл не решился. Пожав плечами, двинулся вперед.
Дорогу перед собой он худо-бедно различал, а вот с ямами под ногами дела обстояли хуже. Через несколько шагов споткнулся – хорошо, что на этот раз хотя бы не упал, но лодыжку подвернул и зашипел от боли.