Замануха для фраера
Шрифт:
– Ты что, не веришь мне? – спросил она, и обида плеснула ей в лицо горячей волной. Ей, наконец, удалось поймать его взгляд. Он был извиняющимся и упрямым одновременно.
– Ну что ты. Я тебе верю…
«Ну, что ж, пусть нырнет, – подумала она, глуша в себе недовольство Игорем. – Пусть сам убедится, что золота там больше нет. Да, пусть сам во всем убедится».
Игорь не стал надевать гидрокостюма. И вынырнул через три минуты.
– Ты была права, – сказал он, сняв маску. – Они вытащили оставшиеся ящики на берег волоком по дну, как в первый
– Ну вот, – повеселела Елена. – Значит, уезжаем домой?
Игорь молчал.
– Ты что молчишь?
– Да так.
– Что, мы не едем домой?
– Едем, если…
– Что, если?
– Если там больше нет золота.
– Его нет! Ты же сам видел!
– Я видел только то, что там нет этих ящиков. Которые были выкопаны, и два из которых мы с тобой подняли.
– И что? – почти с нескрываемым раздражением спросила Елена.
– А то, что на дне, под слоем ила и глины, могут быть еще ящики с золотом, – ответил Игорь. – Десятки ящиков. Мы можем стать в пять, в десять раз богаче!
– Хорошо, тогда я уеду одна.
– Я не справлюсь тут в одиночку.
– С чем не справишься? – почти вскричала она. – С добыванием уворованного твоим предком золота со дна вонючего озера?! У тебя что, началась золотая лихорадка?
– Прекрати, – тихо сказал Игорь.
– Нет, это ты прекрати. Вместо того чтобы подобру-поздорову убраться из этого города с миллионом евро, ты хочешь подвергнуть риску нас обоих и в конечном счете потерять все! Поверь, так оно и будет.
Она замолчала и отвернулась. Внутри кипела буря, и она не хотела, чтобы Игорь понял это по ее глазам.
Он заговорил первый:
– Пойми, я не могу оставить все, как есть. Это будет не точка, а так, многоточие… Миллион евро в руках, конечно, лучше, чем журавль в небе. Но мне, – он пару секунд помолчал, – всегда больше нравился журавль в небе. Прости…
Она не повернулась к нему. Буркнула только: «делай, что хочешь», да так и просидела, уставившись невидящим взглядом в воду.
Игорь же тем временем собрал свой Excalibur, поставил триггер в центральную позицию и нажал на красную кнопку ON/OFF. Дисплей включился. Он посмотрел на него и убедился, что аккумуляторная батарея достаточно заряжена и аппарат настроен на «золото». Затем он нажал на ENTER и отбалансировал прибор на воду. Дискриминация на черные металлы и звук были в порядке. Он поднялся и завел рамку над водой. И даже Лена услышала, как громко запищало в его наушниках. Сначала медленно: бип… бип…
А потом быстро и еще громче: бип-бип-бип-бип…
– Есть золото! – воскликнул он в восхищении, что, похоже, совершенно не предназначалось для Елены. Он просто забылся, вернее, забыл, что она была рядом с ним, в одной лодке. И это было оскорбительно…
– Навалом! – снова вскричал он.
Лена обернулась и со злостью посмотрела на него.
– Вот видишь, ты прекрасно обходишься один, – выдавила она из себя. – И даже не замечаешь, что я еще здесь.
– Ленка, милая, ты не понимаешь! – Он буквально светился ребячьим восторгом. – Там, на дне, этого золота лежит немеряно!
– Я очень рада за тебя…
– За нас, черт побери, за нас!
– За тебя…
– Завтра мы начнем копать, – словно не слыша ее последней фразы, возбужденно проговорил Игорь, – а послезавтра… Ну, может, покопать придется несколько дней, – он обернулся к ней и стал тормошить ее за плечи. – Через несколько дней мы станем поднимать содержимое новых ящиков, одного за другим, пока не освободим от золота это озеро. И станем Рокфеллерами. Нет, Биллами Гейтсами!
Он просканировал дно и выключил металлоискатель.
– Сорок футов. Золото лежит на глубине в сорок футов. Это…Это значит, чуть глубже двенадцати метров. Ерунда, достанем! А, Ленка!? Завтра начнем копать, и, возможно…
– Завтра я уезжаю домой, – твердо произнесла Елена.
– Ну, перестань. Кончай кукситься!
– Завтра я уезжаю домой, – повторила она и посмотрела на Игоря так холодно, что по его коже побежали мурашки.
– Неделю. Я прошу у тебя всего неделю. Хорошо?
– Нет. Я уезжаю завтра.
Девушка была непреклонна.
Когда он греб к берегу, она молчала. И ни разу не взглянула на него. Вот ведь характер…
Игорь не хотел и думать, что это разрыв.
Когда они стали грести к берегу, Пермяк ломанулся прямо через кусты, благо место, откуда они отчалили, было совсем недалеко. Ветки хлестали его по лицу, паутина лезла прямо в рот, но он шел, отплевываясь и продираясь сквозь заросли, словно раненый медведь-шатун.
На месте он оказался раньше, чем они. Когда загнутый нос лодки коснулся берега, Пермяк уже сидел на корточках под раскидистым кустом и наблюдал, как парень молча вытащил лодку на берег, как девица отошла в кустики, и даже слышал ее струю, жестко бившую в опавшие листья.
Лица у обоих были мрачные.
«Поссорились», – решил для себя Пермяк, хотя и не понял, хорошо это для него или плохо. Так или иначе, их отношения не походили на чисто дружеские, что было весьма на руку.
Пока он решил понаблюдать.
Парень забросал лодку приготовленными ветками и стал укладывать рюкзак. Девица сидела, словно безучастная ко всему, и лишь изредка, когда этого не мог видеть парень, вскидывала на него глаза.
– Ну, кончай сердиться, Лен, – примирительным тоном произнес парень и положил ей руки на плечи. – Мир, а?
– А я с тобой и не ссорилась, – резко поднялась она, сбросив его ладони со своих плеч. – Ты сделал выбор, ты все решил, и ты сам во всем виноват.
– Во всем – это в чем? – спросил парень. Он был высок, плотен и на вид имел годов двадцать пять. Такой вполне мог оказать сопротивление, и Пермяк аккуратно и неслышно достал из внутреннего кармана клифта волыну, которую всегда носил с собой. Это был безотказный «тэтэшник», купленный им на одной малине в Краснодаре. Эх, славное было времечко, когда занесло его на эти юга!