Замечательные женщины
Шрифт:
– Вы хотите сказать, что не ожидали, что антропологи ходят в церковь, мисс Лэтбери? – заметила Елена. – Но Иврард новообращенный и довольно ревностный христианин, знаете ли.
– Я думаю, новообращенные всегда ревностны, – отозвался Роки. – В том-то и смысл новообращения, верно? Все кругом для них интересно и ново. Он обратился в Африке, видя миссионеров за работой? Я полагаю, это должно было оказать обратное действие.
– О нет! – запротестовала я. – Они делают такое благое дело!
– Благое дело? – повторил, смакуя слова, Роки. – Как мне нравится это выражение! Так
– Это было не в Африке. – Елену разговор как будто совсем не забавлял. – Думаю, это случилось в Кембридже, хотя он никогда об этом не рассказывает.
– Наверное, это довольно неловко, – сказал Роки. – Жизнь без всего такого во многом лучше.
– Конечно, для него это скорее интеллектуальное занятие, – пояснила Елена. – Ведь он знает ответы на все вопросы.
– Нам определенно нужны такие люди, – вставила я. – Церкви нужны интеллектуалы.
– Не сомневаюсь, – пренебрежительно бросила Елена. – Все эти старушки, заглядывающиеся на смазливых младших священников, церковь далеко не продвинут.
– Но наш младший священник вовсе не смазливый, – возмутилась я: перед глазами у меня возникла приземистая фигура отца Грейторекса в обтрепанном плаще. – И даже не молодой.
– И вообще, зачем церкви куда-то продвигаться? – спросил Роки. – Мне кажется, гораздо утешительнее знать, что она остается на своем месте.
– Где бы оно ни было, – добавила Елена.
Я тихо запротестовала, но совсем тихо, поскольку с ними двумя и впрямь не понимала, о чем речь и где мое место, хотя Роки был как будто на моей стороне.
– Боюсь, не все мы так уж интеллектуально подходим к своей вере, – сказала я, обороняясь. – Мы, вероятно, многого не знаем и не умеем дискутировать. Тем не менее, думаю, в церкви и для глупых есть место, – добавила я, вспомнив строки из гимна епископа Хебера: «Много богаче славословие сердце, дороже Господу молитвы бедняков». Хотя, вполне очевидно, Ему должно быть по нраву, что у Него есть такой интеллектуал, как Иврард Боун.
– Вы с ним поговорили? – спросила Елена.
– О нет, думаю, он даже меня не заметил, а если и заметил, то не узнал. Так часто бывает, знаете ли. Наверное, во мне просто нет ничего примечательного.
– Милая моя мисс Лэтбери, – улыбнулся Роки, – это чистой воды неправда!
И вновь я перенеслась на террасу адмиральской виллы, где заняла свое место среди военнослужащих женского вспомогательного. Разумеется, я не знала, что на это ответить.
– Почему бы нам не называть вас Милдред? – спросил вдруг Роки. – В конце концов, мы будем часто видеться. Думаю, мы станем друзьями.
Я испытала некоторую неловкость, но не могла же отказать!
– И вы должны называть нас Елена и Роки. Справитесь?
– Думаю, да, – отозвалась я, спросив себя, когда начинать.
– А Иврарда Боуна называть Иврардом, – внезапно рассмеялась Елена.
– О нет! – воспротивилась я. – Вообразить себе такого не могу!
– Вам следовало бы поговорить с ним после службы, – посоветовала она. – Сказать что-нибудь о проповеди. Он любит покритиковать.
– Он
– Как же мило, что над нами живете именно вы, – неожиданно сказала Елена. – Подумать только, там могла бы поселиться какая-нибудь скучная семейная пара, или «деловая женщина», или семья с детьми… какой ужас!
К себе наверх я поспешила в приподнятом настроении. Меня несколько позабавила мысль о том, что, увидев Иврарда Боуна на великопостной службе, я сразу стала человеком, с которым приятно жить в одном доме. Ради Елены, если не себя самой, наверное, в следующий раз стоит сделать какой-нибудь дружеский жест. Можно назначить себе епитимью: лучше относиться к Иврарду Боуну. Я стала воображать себе, как это будет: что я скажу и что он ответит. Какое-нибудь замечание о проповеднике или о погоде или дружеский вопрос о том, как продвигается работа, были бы неплохим началом.
Я стояла у окна, опираясь о рабочий стол, и рассеянно смотрела на церковь, видневшуюся за голыми деревьями. Вид сестры Блэтт, великолепной на своем высоком старомодном велосипеде – точь-в-точь корабль на всех парусах, – доставил мне большое удовольствие. Потом появился Джулиан Мэлори в черной накидке: наш священник разговаривал и смеялся с женщиной, которой я раньше не видела. Она была высокой и довольно элегантно одетой, но лица ее я не разглядела. Мне вдруг пришло в голову, что это, наверное, миссис Грей, которая будет жить в квартире на втором этаже. Я проводила их взглядом, пока они не скрылись из виду, а потом пошла на кухню стирать чулки. Я не могла бы сказать, откуда у меня взялось чувство, что она не совсем то, чего мы ожидали. Вдова священника… У нее такие грустные глаза… Вероятно, мы не представляли себе, что она будет смеяться вместе с Джулианом, – более определенной причины я не отыскала…
Глава 7
Официально меня представили миссис Грей на благотворительном базаре утром в субботу. Ей предстояло работать вместе с Уинифред, которая выглядела очень оживленной и довольной, напомнив мне ребенка, который предложил играть вместе и был принят в друзья.
Миссис Грей, как я и предположила, увидев ее мельком, была недурна собой и элегантно одета. Возможно, слишком элегантно для вдовы священника, подумалось мне, – тут я вспомнила, сколько уже встречала таких, как она. Ее сдержанная обходительность наводила на мысль не о робости, а скорее о самодостаточности, а в ее улыбке было что-то потаенное, будто она видела и думала больше, чем согласилась бы признать.
– Вам придется говорить мне, что делать, – сказала она, обращаясь к нам с Уинифред, – хотя, надо полагать, благотворительные базары повсюду одинаковы.
– Народ набежит довольно буйный, – игриво отозвалась Уинифред. – У нас не самый приятный район, сами понимаете, далеко не Белгравия. Боюсь, многие из тех, кто приходит на наши базары, носа в церковь не кажут.
– Так, по-вашему, в Белгравии есть благотворительные базары? – спросила миссис Грей. – Никогда бы не подумала.
– Кажется, в Сент-Эрмин иногда устраивают, – вставила я.