Замечательные женщины
Шрифт:
– Вы как будто заняты? – начала я.
– Он забрал мебель? – без обиняков спросила она.
– Да, увезли сегодня утром.
Вернулась мисс Кловис с заварочным чайником, который поставила на низенький столик. Кто-то предпринял небрежную попытку накрыть его к чаю: тут разместились три разномастные чашки с блюдцами, буханка хлеба, горшочек с джемом и кусок маргарина в обертке. «Елена здесь, наверное, как дома», – язвительно подумала я.
– Налетайте, – пригласила мисс Кловис. – У меня где-то есть кекс, оставшийся с последнего чаепития Общества.
Из-за какой-то маски она достала жестянку. Я задумалась,
– Я встретила на лестнице какого-то милого старика, – попыталась я завязать разговор. – С седой бородой и очень похожего на старого президента, того, что скончался.
– Так это, наверное, старый Хорнибрук. Новая Гвинея, девятьсот пятый.
– Как грустно, что старый президент умер.
– Ну, среди жизни в смерти пребываем [27] , – небрежно отозвалась мисс Кловис, отрезая толстый ломоть хлеба.
– Да, конечно, он скончался так скоропостижно.
– Скоропостижно, с мясом во рту, – сказала мисс Кловис.
– Но, право…
– О, вижу вы не любительница древностей, мисс Лэтбери, – победно заявила мисс Кловис, – не то лучше бы знали Энтони Вуда. «В начале сего месяца мне сообщили, что прошлым летом скончался Генри Мартен, скоропостижно, с мясом во рту, в Честоу в Монмутшире», – процитировала она. – Но они так и умирают. Президент был у себя в библиотеке и как раз потянулся снять с полки «Динамику клановых отношений у талленси», как его хватил удар.
27
Отсылка к тексту заупокойной мессы.
– Какое прекрасное название, – заметила я. – Но, возможно, старикам за ним лучше не тянуться. Кто станет новым президентом?
– Тирелл Тодд, – сказал Елена. – Вы его, возможно, помните по заседанию с нашим докладом.
– Ах да, он потом читал лекцию о пигмеях.
– Молодой человек, – вставила мисс Кловис. – Новая метла чисто метет, или как там говорят?
Разговор перешел на обмен мнениями о различных членах Общества, чьи имена для меня ничего не значили. Боюсь, мисс Кловис рьяно вытаскивала на свет самые крохи скандальных новостей, и они с Еленой как будто получали огромное удовольствие от их обсуждения. Я спросила себя, почему меня вообще пригласили, если я им так явно не интересна.
Наконец возникла пауза, и я сделала замечание о книгах и масках, спросив, принадлежат ли они мисс Кловис.
– Господи всемогущий, конечно же нет! Их подарила Обществу вдова покойного президента. Не могла дождаться, когда сумеет выставить их из дома. Наверное, для нее это просто старый хлам.
– Ах да, кажется, я ее помню.
Старушка тогда кивала в плетеном кресле и задремала над вязаньем. Как же она, наверное, ненавидела эти маски! Злобного вида создания, у некоторых были даже пыльные негигиеничные гривы! Возможно, они встали между ней и человеком, за которого она когда-то вышла замуж. Интересно, приходилось ли ей держать их у себя в гостиной? Но, даже
– Полагаю, вы были рады получить его реликвии, – сказала я. – Имя его жены появится на доске в списке жертвователей?
– Вероятно, придется вписать, – откликнулась мисс Кловис, – хотя сомневаюсь, что она будет иметь удовольствие его увидеть. Уверена, теперь, после смерти мужа, она не придет ни на одно наше собрание.
– А может, она испытывает потрясающее ощущение свободы, – сказала я скорее самой себе, чем собеседницам. – Вероятно, она никогда не понимала докладов, и ей было неинтересно, а теперь не придется их слушать. Или, возможно, она чувствует себя потерянной без дисциплины, какую требовали от нее заседания, и ей нечем будет занять образовавшуюся пустоту.
– Ну, ваших церковных служб и благотворительности у нее точно нет, – добродушно бросила Елена.
– Как, он и это у нее отобрал? – спросила я, шокированная мыслью, что, не будь ее муж атеистом, она теперь могла бы стать стержнем какого-нибудь прихода, бесценной помощницей какого-нибудь перегруженного работой священника. – Какие же ужасные вещи делают мужчины! Не оставить ей в старости ничего, даже антропологии!
– Слишком уж вы ставите себя на место других людей, – ответила Елена. – Думаю, она совершенно счастлива, возясь у себя в саду и читая романы. Быть свободной и независимой – вот что главное!
– Но разве вы сами хотели бы такого в старости? – запротестовала я. – Знали бы вы, что вам делать со свободой и независимостью, если бы получили их на склоне лет?
– Могу сказать только, что уж я-то страшно благодарна, что ни с каким мужчиной себя не связала, – внесла свою лепту мисс Кловис.
Елена посмотрела на нее с сомнением, возможно, как и я, задавшись вопросом, был ли у мисс Кловис шанс попасть в такую кабалу.
– И работаться вам без мужа будет лучше, – продолжала мисс Кловис. – Теперь вы сможете всю свою жизнь посвятить изучению группировок по женской линии родства.
Я невольно пожалела Елену, обреченную на что-то, казавшееся таким скучным. Она, возможно, тоже себя пожалела, поскольку возразила:
– Лучше бы вы упомянули какие-нибудь материи повыше. Им ведь вроде обычно посвящают жизнь. Идемте, Милдред, нам пора домой.
Я поблагодарила мисс Кловис, которой как будто не хотелось отпускать Елену, и мы спустились по лестницам с чемоданом Елены и небольшой злобного вида маской, которую поручили нести мне. Я чувствовала себя очень неловко, когда пассажиры в автобусе начали перемигиваться и хихикать, и мне пришлось держать маску на коленях, тщетно стараясь прикрыть ее перчатками и сумочкой.
Когда мы подходили к дому, нам встретился Джулиан Мэлори. Я было подумала, что вид Елены его спугнет, но он устоял.
– Я очень расстроился, услышав про вашу размолвку с мужем, миссис Нейпир. Думаю, вам следует вернуться к нему и все обсудить.
Все мы – думаю, даже Джулиан – были так ошарашены его смелостью, что на мгновения потеряли дар речи. Лично я преисполнилась восхищения, поскольку не ожидала от него такой твердости. Я бы скорее поверила, что он отпустит какую-нибудь светскую банальность и наша встреча закончится обменом фраз о погоде.