Замечательный сосед
Шрифт:
Марк Львович Радкевич (такова была его фамилия) проживал в центре города, в одном из домов, примыкавших к центральной площади, носившей имя вождя мирового пролетариата – Ленина. Многоэтажки эти были возведены в сталинские времена, потому считались до сих пор элитными. Судите сами: трехметровые потолки и средняя площадь каждой квартиры в 100 квадратных метров. Не хрущёвка какая-нибудь!
Я приехал, а поскольку подъезд был оборудован стальной дверью с домофоном, пришлось подождать, пока кто-нибудь и жильцов выйдет. Таковым оказался старичок с собачкой, и я, умильно улыбаясь, проскользнул мимо них в дверь. Пришлось постараться, чтобы найти
– Кто там? – послышался противный голос Марка Львовича.
– Здорово, сосед! – прокричал я нарочно басовитым голосом. – Это… ешь твою в грош! Какого хера! Топишь ты меня!
– Боже ты мой… – послышалось за дверью. Затем – скрежет одного замка, второго, третьего… «Он там что, миллионы хранит под матрасом?» – иронично подумал я. Наконец, дверь (между прочим, стальная, едва ли не сейфовая, такую разве что гранатометом взрывать) открылась.
– Простите великодушно! – воскликнул Марк Львович, подслеповато вглядываясь в мое лицо. – Только вчера этот идиот-сантехник чинил раковину, и вот такое… Простите, вы кто?!
Я шагнул в квартиру, продавливая старикана внутрь. Теперь ты у меня попляшешь, старый хрыч. Настало твоё время бояться. Привык, понимаешь, что клиенты тебя боятся. Все переменилось с точностью до наоборот! Теперь я здесь такой смелый, и мне наплевать, выплатит мне стразовая компания компенсацию или нет.
– Кто вы такой… а! Сергей! Здравствуйте! – старикан пытается улыбаться, но получается у него гримаса.
– И вам не хворать, Марк Львович, – отвечаю сурово, чтобы до старикана дошла вся серьезность моих намерений. – Скажите, вам известно, что мой бизнес-партнер Макс погиб?
Немая пауза. Старик продолжает отступать вглубь квартиры, шурша тапочками по паркетному полу. Наконец, приходит в себя.
– Простите великодушно, Сергей, но вы так шутить изволите?
– Какие уж тут шутки. Я был в морге, видел труп своего лучшего друга. У него дыра в сердце. Его убили, – отвечаю жестко, коротко, чтобы проняло старикана.
– Боже мой… Какой ужас, – отвечает он. – Кто же это…
– Хочу у вас узнать.
– У меня?! – Марк Львович делает свои полупрозрачные старческие глаза полными удивления и шока напополам с трепетом.
– Именно у вас!
– Неужели вы думаете, что я причастен к смерти Максима?! – поражается страховой агент.
– Я пока ничего не думаю. И очень надеюсь на ваше содействие в этом вопросе.
– Моё?!
– Да. Скажите честно: откуда у вас информация о компании «Sputnik motors LTD»? – спрашиваю без экивоков.
Марк Львович молчит, поджав сухие старческие губы. И в этот момент у меня возникает мысль, что вся эта история с оффшором… уже не выдумка ли? Уж не постарался ли кто её придумать, чтобы поссорить меня с лучшим другом? А конечная цель очевидна: каждая страховая компания из кожи вон вылезет, чтобы не платить компенсацию. Здесь же получается так: Макс подстроил пожар, чтобы получить денег и вложить их в развитие своего кипрского бизнеса.
– Эта информация? – спрашивает стразовой агент, словно не поняв вопроса.
– Да! – уже почти рычу.
– Но это секрет! – возмущается Марк Львович.
– Послушайте, – говорю ему, стараясь оставаться максимально вежливым и сдержанным. – Погиб мой друг, Максим, с которым мы были знакомы с детства. При всех его недостатках он был замечательным
«Расколется скоро», – думаю. Только надо бы ещё надавить!
– Если вы мне сейчас не скажете, я хрен положу на компенсацию от вашей страховой компании. Я вместо этого разнесу к херам собачьим вашу квартиру, а потом хоть полицию вызывайте! – угрожаю, потому что ничего иного мне не остаётся. И блефую, поскольку знаю, что не способен на такое.
– Хорошо! – вдруг кричит Марк Львович. – Я всё скажу!
Старикан ведет меня дальше, и мы оказываемся в просторной, обставленной красивой старинной мебелью комнате, где я обнаруживаю венецианский стул и занимаю его, а Марк Львович остаётся на ногах, словно ему предстоит, будто студенту перед экзаменатором, ответ держать.
– Я слушаю, – говорю ему.
– Подождите, – вдруг бормочет страховой агент и кладет руку себе на грудь, сморщившись. – Минутку…
– Нет у меня этой минутки! У меня друга убили, вы понимаете? – начинаю повышать голос. – И не просто человека, а такого, с кем я был знаком с детства!
– Да… да… я понимаю… – выговаривает старик, продолжая морщиться и проводить ладонью по груди. – Но и вы меня должны понять. Эта информация, о той оффшорной компании… я же дал слово.
– Послушайте, Марк Львович. Я бы очень не хотел прибегать сейчас к насилию. Вы старый человек, вам себя беречь нужно. Не знаю, кому вы там дали это слово, но обещаю, что никто от меня не узнает…
– А! А! Ай… – вдруг трижды кратко вскрикивает старик и неожиданно валится на пол, раскинув руки. Он брякается буквально мешком, и я вскакиваю с венецианского стула, так что он отлетает и переворачивается.
– Марк Львович! Что с вами?!
Старикан хрипит. Он лежит на пушистом ковре, пытается втянуть в себя воздух, но не может. Подбегаю к нему, но совершенно не понимаю, что делать. Что с ним такое?! Сердечный приступ, но как быть, я же не медик!
– Подождите, я сейчас вызову «Скорую»! – зачем-то кричу в бледнеющее лицо. Вижу городской телефон, хватаю его и набираю номер. Сбивчиво сообщаю адрес и имя страховщика, что ему плохо с сердцем и он потерял сознание. Но меня спрашивают, как зовут меня, говорю: «Я сосед, за солью заходил» и кладу трубку.
Поворачиваюсь к Марку Львовичу и вдруг вижу… стеклянные глаза. Они будто смотрят сквозь меня, через время и пространство, но… ничего видеть больше не могут. Нервно сглотнув, испытывая дрожь во всем теле – это плавит кровь адреналин, подхожу к старику. Наклоняюсь над ним, прикладываю ухо к искривленным фиолетовым губам и не слышу дыхание. Прикладываю два пальца к шее… Под ними не пульсирует.
Я встаю и ошарашенно смотрю на старика. Получается, это я его убил? Своим допросом? А у него, оказывается, было слабое сердце, но я же не знал, и он не предупреждал! Что же теперь делать? Скоро приедет «неотложка», медики увидят труп и вызовут полицию. Меня обвинят… Осознав это, я спешно покидаю квартиру. Но прежде чем выйти, смотрю в дверной глазок: нет ли кого? Затем, надвинув кепку на глаза, чтобы меня труднее было опознать, если кто-то повстречается при выходе из дома, неспеша спускаюсь. Если побегу – это может привлечь чье-нибудь внимание.