Замерзшие
Шрифт:
Опершись локтями о стол, я улеглась подбородком в ладони.
— Ага, она едет из Фредерика и заедет за мной. Мы собираемся поужинать. И у меня чувство, что после она поедет к Таннеру, который живет в Смитсбурге.
— Хорошо, — подмигнула мама, — я на вас с папой не готовила как раз.
— Как мило.
Она рассмеялась и перевернула страницу.
— Твоя губа больше тебя не беспокоит?
— Нет, она в норме. — И это было практически правдой. Остался только небольшой порез у уголка, и подбородок больше не болел. —
— Конечно, я переживаю. Через что ты прошла? — Она глубоко вздохнула и закрыла журнал. Подняв взгляд, она впилась в меня своими темными глазами. — Дорогая, я...
— Я правда не хочу говорить об этом. — Я выпрямила руки на кухонном столе. — Я в порядке. Все закончилось. Все в прошлом.
— До того, как дело дойдет до суда, — осторожно напомнила она.
— Он мог бы признать свою вину, и тогда мне бы не пришлось давать против него показания. — И Господи, я надеялась, что так и будет. — В любом случае, если будет нужно, то я так и сделаю.
Мама ничего не ответила и просто пристально смотрела на меня. Я вздохнула и откинулась назад, зная, что она хочет сказать мне что-то, чего я не хочу слушать. Она посмотрела на меня своим коронным взглядом от мамы:
— Дорогая, — начала она, и мои подозрения подтвердились, — я разговаривала с миссис Бэнкс о случившемся. Ты знаешь ее, она школьный психолог.
О. Дорогой. Бог.
— И она предложила идею, которая мне понравилась, — аккуратно продолжила она. — Я думаю, тебе следует поговорить с кем-нибудь о том, что с тобой произошло.
— Что? Ты шутишь, верно?
Мама нахмурилась.
— Дорогая, ты собираешься стать психиатром...
— Психологом, — исправила я ее.
Она нахмурилась еще сильнее.
— В любом случае, ты знаешь, как важно для людей выговориться и не держать все в себе.
Я боролась с желанием закатить глаза. Я знала, как это было важно. И учитывая, как сильно меня напугал Зак, и то, что меня до сих преследовали те образы, я не хотела тратить время терапевтов, которые могли бы помочь тем, кто нуждается в помощи больше меня.
— Мам, мне не нужно никому выговариваться. Я в порядке. Честное слово. Клянусь.
Ее глаза сузились.
— Тогда почему ты ходишь по дому такая подавленная, как будто твоего любимого щенка выбросили на улицу?
Я поморщилась, но желудок скрутило от боли.
— Это очень мило с твоей стороны, мам.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
Сметая пальцем крошки со стола, я пожала плечами.
— Я не подавлена.
— Нет, ты подавлена. — Она взяла чашку, встала, подошла к раковине и сполоснула, прежде чем положить в посудомоечную машину. Когда она закончила, то повернулась ко мне, скрестив руки на груди. — Я никогда не видела тебя такой вялой и несчастной в канун Рождества. И если это не из-за того, что произошло, тогда в чем дело?
— Ни в чем. Я просто
Мама вздохнула.
— Милая, ты же знаешь, что можешь рассказать мне? Обо всем. Ты для этого еще не слишком взрослая.
— Я знаю. — Но то, что меня беспокоило, я вообще не могла обсуждать с мамой.
Она поджала губы.
— Это из-за Кайлера?
Ах вот оно что. При упоминании его имени мне стало немного плохо. Все тело сковало, а грудь заполнило пустотой. Это как удар, сбивающий с ног. Кайлер. Кайлер. Кайлер. После отъезда из Сноушу я старалась не думать о нем. Это было так же легко и весело, как проходить уровень на шоссе в игре «Фроггер».
Кайлер занимал все мои мысли, чем бы я ни занималась. И знаете, что самое худшее? Две ночи из трех у меня были сны о нем. Боже, из-за этого еще хуже, чем обычно.
Но я узнала то, чего никогда раньше не знала, — как на самом деле болит разбитое сердце. А я, глупышка, думала, что знала, каково это, когда видела Кайлера каждый раз с новой телкой. Та боль не имела ничего общего с той, что я испытываю сейчас.
Я откинула волосы назад и решила продолжить разговор.
— С чего ты взяла, что это из-за Кайлера?
— Ну, начнем с того, что я не слепая.
Я от удивления вскинула брови.
— Кайлер ни разу не появился тут с тех пор, как ты вернулась. Этот мальчик практически жил тут, когда ты возвращалась со школы. И его никто не мог остановить — это похоже на апокалипсис.
Я бы рассмеялась, но это было правдой, и я почувствовала жжение в горле.
— Я подумала, что было странно, как ты уехала и не попрощалась с ним, но я свела все на твой шок и на произошедшее. — Мама подошла к столу и села напротив. — И плюс ко всему, я почти уверена, что он даже не звонил тебе все это время.
Ну и ну. Спасибо за напоминание. Не то чтобы я считала, что он звонил. Я внесла ясность между нами еще в Сноушу, но факт, что он не звонил, больно ужалил меня. И это было так глупо, потому что я не была готова разговаривать с ним, но если быть честной с собой — но кто хочет быть честен? — я знала, чего на самом деле хотела. Чтоб Кайлер пришел и молил о прощении, прощении, в котором я даже не была уверена.
— Поэтому я предположила, что между вами что-то произошло, — закончила мама.
— Знаешь, что обычно говорят о предположениях...
На лице у мамы появилось такое выражение, будто она съела что-то кислое.
— Очень смешно.
Из меня вырвался вздох. Я не знала, что сказать и как начать. Что я могла ей сказать?
— Мам...
Мой телефон запищал от поступившего сообщения от Андреа. Она уже подъехала. Я с облегчением выскользнула из-за стола.
— Мне пора. Андреа уже здесь.
— Сидни...
— Мам, все в порядке. С Кайлером все хорошо. — Я наспех ее обняла. — Честно.