Заметь меня в толпе
Шрифт:
Смычок опять коснулся струн и виолончель простонала: «ПРОСТИПРОСТИПРОСТИ...»
Вдруг стало очень холодно. Я задрожала всем телом. Хотелось бежать, но ноги будто приросли к земле. А фигура в плаще продолжала терзать инструмент, извлекая из него мольбы о прощении.
— Я прощаю, прощаю! — завизжала я, зажимая уши ладонями.
Музыкант отбросил инструмент и смычок в сторону. Голова его чуть приподнялась, и из-под капюшона показались бескровные синеватые губы. Человек тяжело выдохнул, будто выталкивал из легких не воздух,
Внезапно все закончилось. Я открыла глаза и увидела Софи. Она склонилась надо мной, придерживая мою голову.
— Вот это нихрена себе! — выпалила Софи по-русски.
— Софи?..
— Это что сейчас было?! — Софи разжала ладони, и я стукнулась затылком об пол. Подруга вскочила и принялась ощупывать зеркало.— Нади, оно выгнулось к тебе! — Софи посмотрела на меня выпученными глазами. — Merde! Merde!
Я, покачиваясь, встала и поймала ее за руку.
— Софи, перестань...
Подруга затравленно пискнула:
— Я не чокнулась... Я видела... — она закивала.
— Да-да, ты видела, — ее руки дрожали. — Я тоже видела. Я тебе все объясню. Только успокойся. Пойдем.
Я повела ее в комнату.
…...
Я все рассказала Софи. Теперь она знала о людях-зеркалах, энергетических вампирах, ограбленном банке, а заодно и о том, кто и как украл Вышеградский Кодекс.
Мы просидели до утра. Софи в очередной раз покачала головой.
— Ты весь мой мир перевернула! И как теперь жить с такими знаниями?
Она поплелась к кровати, плюхнулась лицом в подушку.
— Покажешь вампира, если встретим на улице? — пробурчала она.
— Софи! Ну что ты говоришь? После всего, что я рассказала, тебя именно это больше всего волнует?
— Я так хочу посмотреть хоть на одного настоящего вампира!
И что она за человек?
— Я же объясняла, они внешне ничем не отличаются от людей. Нужно наблюдать...
— Теперь я буду на всех пялиться! Слушай, не пойму, как они все-таки этой энергией питаются?
— Софи, давай хоть немного поспим.
— Если бы у меня парень был вампиром, я бы все узнала в самых мельчайших деталях! Тебе не интересно было что ли?
— Он не рассказывал. А когда я узнала, возможности порасспрашивать уже не представилось.
Я легла и отвернулась к стенке.
— Ты не поедешь встречать родителей?
— Нет. Сами как-нибудь доберутся.
— Как хочешь. Я постараюсь уснуть. Хотя какой сон после такого...
Она спала уже через пять минут.
Какая она сильная! Почему я не такая? Будь Софи на моем месте, она бы никому не позволила отнять то, что ей дорого. Она была бы тайфуном, которому бесполезно сопротивляться. А я всего лишь сквозняком... Я так
«Себя прости» — так сказал тот человек. Кто он? И мост, и ожившие статуи? Я никогда не видела ничего подобного в зазеркалье. Как получилось незаметно миновать отражение и дверь? Нужно вернуться и проверить, действительно ли я видела то, что видела. Но главное, я должна убедиться, что черная башня на месте. Ведь я знаю, он там! Мне только нужно найти способ добраться к ней.
Послышался стук в дверь.
Часы в коридоре показывали девять тридцать утра. Я отперла.
— А мы с папой сразу к тебе.
Так я и думала… Явились, не запылились!
Отец держал ручку маленького чемодана, какой обычно берут в ручную кладь. Непохоже, чтобы они планировали провести в Праге два месяца, как обещали.
— А мы спим, — ответила я без приветствий. Приглашения войти они не дождутся.
— У вас сегодня нет занятий? — заискивающе поинтересовалась мама.
— Есть.
Она поджала губы.
— Я думала, ты нас встретишь... Софи не передала номер рейса и время?
— Передала.
— Надя, в чем дело? — подал голос отец.
— В вас. Разве не понятно?
— Мы устали с дороги, — вздохнула мама примирительно и слащаво. Она попыталась протиснуться в прихожую. — Наденька, давай чайку попьем... — она осеклась, увидев в коридоре зеркало в полный рост. Ее лицо тут же приобрело жесткое выражение, которое я хорошо знала. Вот она настоящая.
— А ну-ка, дай пройти, — приказала она.
— Нет! Вам здесь делать нечего. Отправляйтесь в свой отель и там хозяйничайте!
Но мать отпихнула меня и вошла.
— Стас, — крикнула она отцу, — не стой столбом! Посторожи возле зеркала, пока я буду собирать вещи.
Проснулась Софи, вылезла из кровати и мутным взглядом обвела присутствующих.
— Привет, — сказала она по-русски, — как дела?
— Добрый день, Софи, — ответила мама на ломаном французском. — Боюсь, что Надина возвращается в Льеж.
— С чего это вдруг? Я никуда не еду.
— С того, что ты не выполнила обещание! — взвизгнула мама. — С того, что ты ведешь себя вызывающе, пропускаешь занятия, из-за которых ты, собственно, здесь! Ты едешь домой!
Отец стоял в проходе, угрюмо разглядывая что-то за окном.
— Я не могу вернуться, — решительно возразила я по-французски. — Мне запретили.
— Здесь только я могу что-то запрещать! — мама бешено сверкала глазами.
— Полиция запретила.
Мама замерла.
— Что ты говоришь?!
— Я свидетель преступления.
Отец, наконец, удостоил меня недоуменным взглядом.
Подошла Софи и начала выуживать из чемодана свои вещи.
— Ее вчера допрашивали, — мимоходом бросила подруга.
Неожиданно в дверь постучали. Служащий с рецепции попросил спуститься вниз, чтобы расписаться в бланке получения заказного письма.