Замки из песка
Шрифт:
Поднимаю заплаканное лицо, и наши взгляды пересекаются. Трясущимися ладонями обхватываю лицо любимого, заставляю наклониться. Наши любы оказываются, прижаты друг к другу, запускаю пальцы в густые короткие волосы, ногтями царапая нежную кожу. Мой. Родной. Любимый. Живой.
– Я т-так испугалась за тебя, – признаюсь, опаляя щеки Дмитрия своим дыханием. – Думала, что потеряла навсегда…
– Игорь закрыл меня собой, – слышу ответ и замираю. Сердце пропускает удар, страх проступает в каждой черточке моего лица. – Он жив, – торопится меня успокоить, смахивая мокрые дорожки с моих щек. – Пуля попала в бок, прошла по касательной.
–
Палец мужчины опустился на мои губы, заставляя замолчать. Серые, подобно грозовому облаку, глаза посмотрели на меня с нескрываемой нежностью и отчаянием.
– Я знаю, воробышек, – произнес Дмитрий. – Я ни на секунду не переставал верить тебе.
Слезы новым, неконтролируемым потоком хлынули у меня из глаз. Тело сотрясалось от молчаливых рыданий и только объятия любимого не давали мне сломаться окончательно. Все закончилось. Закончилось…
При выходе из здания нас ослепили вспышки камер. Со всех сторон доносились вопросы репортеров и требования прокомментировать все произошедшее. По всему периметру стояли полицейские автомобили, отбрасывая в разные стороны сине-красные огни сирен. Одна карета «скорой помощи» уже отъезжала, в ней, как мы позже узнали, была бабушка Дмитрия. Врачи констатировали сердечный приступ, ей требовалось срочное оперативное вмешательство. У второй стояли несколько человек в гражданской и полицейской форме.
Не обращая внимания на журналистов, Дмитрий двинулся в сторону «скорой», продолжая обнимать меня за плечи. Картина, которую мы увидели, еще долго хранилась в моей памяти, как одно из самых светлых воспоминаний за этот вечер.
Марина, наплевав на платье и многочисленных свидетелей, сидела перед Игорем на коленях, сжимая его руку в своих. Залитое слезами лицо девушки было устремлено на него одного, кажется, никого больше в этом мире и не существовало.
– Я в порядке, котенок, – ласково успокаивал ее мужчина, подушечкой большого пальца собирая влагу с ее бледных щек. – Я уже никогда тебя не оставлю. Никто и никогда не заставит меня отказаться от тебя. Даже смерти не позволю встать между нами. Прогоняй сколько хочешь, кричи, ругай, говори, что ненавидишь, но я не уйду. Никогда не уйду!
– Дурак, – ругалась Марина. – Какой же ты дурак, Мазуров, – она называла его по старой фамилии и улыбалась сквозь слезы. – Я жить без тебя не могу! Если бы…
– Повтори это еще раз, – потребовал Игорь, встрепенувшись. Схватив ее за шею здоровой рукой, притянул к себе и заглянул в глаза. – Повтори, любимая!
– Я не могу жить без тебя, – прошептала Марина дрожащими от волнения губами.
Подавшись вперед, Игорь запечатал ее рот поцелуем. Диким, безудержным, полным страсти и нежности.
– Люблю тебя, котенок, – повторял тот, и никто в этом мире не мог оспорить слов, произнесенных сердцем. – Люблю!
Дмитрий
В моей жизни было много бессонных ночей, но лишь несколько из них я не забуду никогда. Каждый раз, когда думал, что оставил прошлое далеко позади, оно находило меня, заставляло снова и снова переживать одни и те же кошмарные моменты. Подобно демонам из ада, мои личные призраки следовали за мной по пятам, куда бы я ни сунулся.
Почему за столько лет эволюции и технологического прогресса человечество не изобрело гребаный пульт для стирания ненужных воспоминаний? Как бы легко и прекрасно стало бы жить после этого! Нажал на кнопку, выделил отрезок, который хочешь забыть, и все. Прощайте, ночные кошмары и постоянное чувство тревоги. Ну, нет же. Мы должны жить с этим всегда. Без конца прокручивать эти события в голове, и постепенно сходить с ума от чувства вины и беспомощности.
Потому что знаешь, что виноват. Потому что понимаешь, что не достоин прощения…
Мне всегда твердили, что нужно всегда помнить о семье. Каждый раз, прежде чем что-либо делать, необходимо думать, как это скажется на нашей фамилии, не приведёт ли к скандалу, не разрушит ли нашу безупречную репутацию...
Но никто не задумывался о том, была ли эта репутация вообще. Мы жили так, как нас учили. Делали все, что от нас требовалось. Зачем? Чтобы однажды оказаться лицом к лицу с такой правдой, от которой волосы на голове становятся дыбом? Чтобы в конечном итоге увидеть собственное, искажённое кривым зеркалом, отражение, которым ты, по сути, всегда и был?
Недавно мне позвонил Игорь и сказал, что бабушка умерла. Старое сердце не выдержало встречи с реальностью и дало сбой. Последняя ниточка, связывавшая меня с семьей, оборвалась. Ушла. Навсегда. Лидия Игнатьевна больше никогда не назовёт меня неблагодарным щенком, а кузена – никчемным ублюдком, которого она пригрела на своей груди. Что ж, скучать по ней мы точно не будет.
Кладу пустой стакан на стол и, в очередной раз, оборачиваюсь, чтобы увидеть ее. Сидит, все в той же позе, подобрав под себя ноги, и смотрит в окно, на звёздное небо. Голова чуть наклонена влево, из-за чего длинный волосы перекочевали на левую сторону, обнажая нежный изгиб лебединой шеи. На ней все то же платье, только босоножки остались валяться у входной двери.
Почему она здесь? Могла бы уже давно уйти, вычеркнув меня из своей жизни, как ненужный лист прошлогоднего отрывного календаря. По сути, я не имею права даже близко к ней приближаться, а в итоге взял и привёз к себе домой. Зачем? На каких основаниях?
Знаю, что никогда не смогу искупить своей вины. Не верну ей той ночи, не залечу старых ран. Знаю, но продолжаю отчаянно нуждаться в ней, словно утопающий, мечтающий о глотке свежего воздуха. Она нужна мне. Вся. Целиком. Без остатка.
Закрываю глаза, чтобы избавиться от наваждения, но ее образ не исчезает. Мери постоянно со мной. Она во мне. В моей крови, в сердце, которое готово выпорхнуть из груди только ради того, чтобы быть ближе к ней. Тяжёлый вздох вырывается из ослабленных лёгких и замирает в тихом полумраке.
– Дим, – голос брата эхом отдаётся от стен и прилетает мне прямо в голову, – я знаю, что не имею права голоса, но... Хочу, чтобы ты знал, – он говорит тихо, с трудом подбирая нужные слова. – Мери полюбила тебя, зная обо всём. Она согласилась на эту авантюру только ради тебя. Она заставила меня поклясться, что ты не узнаешь о той ночи. Мери боится, что ты не выдержишь правды. Она очень любит тебя, брат… И, – снова пауза, только на этот раз намного длиннее, – прежде чем ты посмотришь видео, которые я отправил... Хочу, чтобы ты знал, мне жаль... Мне чертовски жаль, братец! Прости, если сможешь...