Замки из песка
Шрифт:
– Может, нам следует вызвать врача? – он подошел ко мне и опустился передо мной на корточки. Мы оказались в непосредственной близости друг от друга. Всего несколько сантиментов отделяли меня от него. Я даже могла чувствовать аромат его парфюма. Нет, это правда какой-то сон. Я сейчас открою глаза, и он исчезнет. – Вы такая бледная, словно увидели настоящее привидение. Позвольте, я отвезу вас в больницу. Во всяком случае, шутить со здоровьем нельзя.
Я не могла поверить собственным ушам. Нет, это не может быть правдой! Скорее всего, он – очень хороший актер. Притворяется, будто не знает меня. Хочет показать
– В этом нет никакой нужды, – сжав ладони так сильно, что ногти впились в кожу, отозвалась я. Мне хотелось продемонстрировать свою силу. Хотела доказать, что не умерла и все еще могу бороться. Больше он не посмеет коснуться меня. Я не позволю причинить себе боль.
Скорее всего, это самое настоящее сумасшествие или начальная стадия шизофрении. Другого объяснения своему поведению я была не в состоянии найти. Как птица Феникс, что всегда стремилась к Солнцу, я вдруг восстала из пепла и тоже решила лететь. Пускай, это будет моя последняя попытка. Я понимала, что поступаю безрассудно, собственными ногами веду себя к бездне, которая может поглотить меня навсегда, но, сколько уже можно прятаться от своего прошлого и жить в страхе перед неожиданной встречей. Мне захотелось испробовать свои силы и посмотреть, насколько их хватит. Я решила бросить себе вызов. В любом случае, работать дальше в «Swan’s Architecture» я не смогу, так пускай же этот день станет жирной точкой в этой истории.
– Если вы меня извините, – пронзив Лебедева холодным взглядом, начала подниматься на ноги, – мы можем приступить к переговорам.
– Вы уверены? – спросил он, по-прежнему, притворяясь.
– Как никогда в жизни.
Дмитрий
Ее поведение не могло не настораживать. Девушка избегала встречаться со мной глазами, не смотрела в мою сторону и говорила там, словно в пустоту. Складывалось впечатление, словно она не хочет видеть меня, презирает. Будто я чем-то обидел ее, сделал что-то плохое…
Саркисянц Мери Артуровна. Выходит, моя прекрасная незнакомка армянка? Никогда раньше не общался с девушками этой национальности. Конечно, в университете их было много, но я не интересовался ими, не видел в тех девушках ничего особенного. Они казались мне все одинаковыми, однотипными. Смуглые брюнетки или шатенки, очень горделивые и смотрящие на всех свысока. Разве может такое отношение чем-то пленить?
Но с ней все было по-другому. Я не знаю как это объяснить, какие слова подобрать. Просто она была особенной для меня. Эдакой загадкой, которую я мечтал разгадать.
Видел, что и Макс, и Алессандро заинтересованы в ней не меньше. Их глаза так и горели любопытство и желанием познать, что скрывается за красивой оболочкой. Мне это не нравилось. Где-то в глубине своего подсознание я уже успел настроить установку, что она моя и больше ничья на свете. Никто не имел права так смотреть на нее и, уж тем более, касаться. Я не знаю, в чем кроется причина столь странных реакции и непонятной уверенности, что она уже принадлежит мне. Но ничего подобного я еще не чувствовал. Это было как шторм, сильнейший ураган, который разрушал все на своем пути, крушил и уничтожал все прежние устои и рамки, за которыми я запрятал свои чувства. Все в одночасье вырвалось наружу и грозило стать моим концом…
– Господина ди Аллегро все устраивает, – сообщила Мери, снова глядя куда-то перед собой. Голос девушки звучал довольно тихо, без каких-либо эмоций. Она только делала свою работу, но мыслями была где-то очень далеко. Ее тревожило что-то. Я чувствовал, как Мери старается пересилить себя, она была очень напряжена. Складывалось впечатление, будто причина этого кроется именно во мне… Меня задевало такое отношение, но я ничего не мог с собой поделать. Пусть переговоры закончатся, а после попрошу ее задержаться и попытаюсь понять, в чем дело. – Он готов подписать новый договор прямо сейчас.
– Отлично, – заметив, что я и не собираюсь ничего говорить, Макс решил взять ситуацию в свои руки. – Мы рады, что сумели воплотить в жизнь все ваши идеи. Наша команда вложила в этот проект душу.
Мелодичный голосок принялся переводить на итальянский все сказанное моим другом. Она повернулась к Алессандро и тем самым словно вычеркнула меня и этой реальности. Мери старательно делала вид, что меня нет. Внутри меня полыхало пламя. Я чувствовал, как кровь приливает к лицу, дышать становилось все тяжелее. Ненавижу, когда меня пытаются игнорировать. Нет ничего унизительнее и оскорбительнее для любого человека. Я понял это очень давно и дал себе слово, что никому не позволю так к себе относиться.
Отношения между моими родителями испортились за год до того как ее не стало. Мне неизвестно, что именно произошло между ними, но папу будто подменили. Человек, которого я знал и любил, вдруг исчез. Он превратился в настоящего монстра, для которого не существовало ничего хорошего.
В первый раз я застал его с любовницей за несколько дней до своей ссылки. Мне нужно было узнать у него, когда мы поедем в наш дом на море. Наивно полагал, что семейные каникулы смогут вернуть наши прежние отношения, мама с папой помирятся и все у нас будет как раньше…
Глупый, наивный ребенок!
Мне следовало развернуться и уйти сразу, как за дверью кабинета послышались характерные звуки. Надо было зажать уши ладонями и убежать к себе, спрятаться в комнате и сделать вид, что все хорошо. Во время их ссор я поступал именно так. Но в тот день мне захотелось заступиться за маму. Я думал, что мне хватит сил постоять за нее…
Он услышал, как скрипнула двери и оттолкнул от себя полуголую секретаршу. Девушка отбежала к стене и принялась поправлять на себе одежду, пока отец надвигался на меня, застегивая ремень.
– Значит, любишь подглядывать, как и твоя мамаша?! – столько ненависти и злости в его голосе я слышал еще никогда. Отец все приближался, а до последнего не верил, что он поднимет на меня руку или причинит боль. – Захотел поиграть в шпионов, маленький крысеныш?!
Первый удар пришелся по моей щеке. Я дернулся и упал на спину, ударившись локтем об деревянный пол. Слезы обиды навернулись на глаза. В тот день я впервые понял, что такое «ненависть».
Мама прибежала на его крики и когда попыталась защитить меня, он ударил ее. Сильно, наотмашь. Я видел, как больно ей было, как она старалась не выказывать своих истинных чувств. Мама пыталась угомонить его, говорила, чтобы он взял себя в руки, мол, нельзя при ребенке и так далее.