Замки из песка
Шрифт:
– Дмитрий, – настала ее очередь звать «спасать» меня от падения в пропасть под названием «память». Она подоспела как раз в тот момент, когда я уже всматривался в бескрайнюю черную бездну, балансируя на тонкой границе. Во мраке моей ночи снова зажегся яркий огонь одинокого маяка. Она манила меня, звала к себе, обещая долгожданное избавление и покой, но я не мог поддаться. Как бы сильно ни было искушение, я не позволю, чтобы моя пустота поглотила остатки ее надежд. Ни за что!
– Нет, Мери, – резко, даже грубо, перебил ее. Короткий поворот головы, и снова желанный плен прекрасных глаз. Она смотрела на меня с молчаливым пониманием, словно знала каждое позорное пятно на моей линии судьбы. Эгоизм шептал, чтобы я поддался, сдался на милость этих глаз и потащил ее за собой, утопил в черном болоте своих грехов, но нет. Нет, черт возьми! Я не позволю своей
– Прекрати, – умоляла она, зажав голову трясущимися руками. – Пожалуйста, хватит!
Она стала совсем крохотной, сжалась в незаметный комок. Воспоминания набросились на нее, словно разъяренные гарпии. Они парили над Мери, обрушаясь на нее верху, разрывая на части длиннющими когтями. Это я созвал их, притянул своим хриплым голосом. Осталось только перетянуть проголодавшихся тварей на себя.
– Я ничем не лучше него, воробышек, – страшные слова повисли в воздухе, превратившись в приманку для хищников. – Много лет назад, – я чувствовал, как холодные щупальца сжимаются вокруг горла, перекрывая доступ кислорода, – я сделал то же самое – уничтожил жизнь невинной девушки, – мои глаза заволокло густым туманом. Устремив взгляд на парковку, где стояла всего пара автомобилей, я пытался снова вернуться в ту комнату и увидеть чуть больше, чем потолок и разгневанное лицо Маги. Но сейф с воспоминаниями был надежно заперт. Он не поддавался, сколько бы усилий я не прилагал. – Но самое ужасное, – мой голос сорвался, превратившись в неразборчивый хрип, – что я ничего не помню. Абсолютно. Порой, мне даже кажется, что ничего не было. Крошечная капля сомнений никак не высыхает. Только она дает мне надежду, помогает жить. Я не хочу верить, что способен на такое, – крепко зажмурив глаза, пытался проглотить слезы, но не получилось. Одинокая капля сбежала по щеке, став доказательством моей слабости.
Ударив по рулю, распахнул дверь и вылетел на воздух. Ноги сами несли меня, пальцы сжали череп, вонзая ногти в кожу головы. Я не мог дышать, грудь сдавило с такой силой, что затрещали ребра. Сделав несколько шагов, почувствовал, как ноги подкосились. Сил больше не было, я остался на середине пути, ночь окутала меня. Я отказался от единственного источника света, ниспосланного мне самим Господом Богом. Она не должна становиться заложницей моего мрака. Только не Мери. Ей нужно солнце, нужны тепло и любовь. Я не смогу сделать ее счастливой. Я никого не смогу сделать счастливой…
– Я поступил правильно! – Кричал рассудок, распадаясь на мелкие стеклянные осколки. – Мери нужен принц, а я – жестокое Чудовище. Мне нельзя приближаться к ней. Я должен отпустить ее. Должен!
– Нет! – Громкий, пронзительный крик резал слух.
Оглянувшись, пытался отыскать его источник, но не увидел никого, кроме воробышка. Она стояла за моей спиной, в трех метрах от меня. Прекрасная и недосягаемая. Мой необыкновенный мираж. Идеальная осанка, ручки сжаты в маленькие кулачки, на лице ничего, кроме решимости. А глаза… Боже, как ярко горят ее глаза! Два огромных темных гиацинта, в которых плескался настоящий, живой огонь.
– Нет! – Снова ее голос звонким эхом прозвучал в моей голове.
Но ее губы не двигались… Проклятие, я уже начал терять рассудок. Мне мерещится ее голос. Идиот!
Сжав челюсти, что заходили желваки, заставил себя отвернуться от нее. Я не мог смотреть в лицо любимой, зная, что она ничего не сможет разглядеть в моем пустом взгляде. Сердце разрывалось на куски, оно стремилось к ней. Еще хоть раз обнять ее, в последний раз прижать к себе и поцеловать. Но нельзя. Если я приближусь к ней, то уже никогда не смогу отпустить. Я не такой сильный, каким себя считал.
– Садись в машину, Мери, – произнес после минутного молчания. – Я отвезу тебя домой.
– Нет, – уверенный ответ не заставил себя долго ждать. Он прозвучал чуть тише, но я уже не доверял себе. Очередная шутка больного воображения.
Избегая возможности встретиться с ней глазами, двинулся к машине. Как только доставлю Мери домой, отправлюсь в «NEON» и напьюсь до чертиков. Месячного перерыва достаточно. Мне нужно пару литров хорошего крепкого виски или коньяка. Только алкоголь может заглушить эту тупую боль и заполнить звенящую пустоту в груди.
Холодные руки сжали мое запястье, заставив замереть. Мери преградила мне путь, отрезав от автомобильной двери. Ее тонкая фигурка казалась совсем крошкой, но воинственно вздернутый подбородок и глаза, метающие молнии, не давали усомниться в неимоверной силе, таящейся в ее разбитом сердечке.
– Что ты делаешь, воробышек? – Усталость и безразличие сквозили в каждом звуке, слетающем с моих губ. – Не надо… Я не достоин твоего сочувствия…
– Нет, – прошептала она едва слышно. Слезы заблестели в ее глазах, превратив их в черные бриллианты.
– Мери… Хватит, – прижав свободную руку к ее щеке, отрицательно замотал головой, – не надо больше слез. Забыла? Каждая твоя слезинка вонзается мне прямо сюда, – прижал ее раскрытые ладошки к своей груди, туда, где билось несчастное сердце. – Не плачь, воробышек. Я даже слез твоих не заслуживаю…
20. Мери
Возможно, однажды мне придется горько пожалеть о каждом своем решении и шаге, но в этот момент, слушая сбивчивую речь Дмитрия и видя неподдельное раскаяние на его лице… Боже, мне стало жаль его. Сильное, неконтролируемое чувство переполнило мне, как живительная родниковая вода, попадая в пустой глиняный сосуд. Никогда еще я не была настолько уверена в себе и своих действиях. Некая неведомая сила толкала меня все ближе и ближе к этому человеку, заставляя забывать обо всем и верить. Да, я поверила ему. Каждое его слово, пронизанное чувством вины, отчаяния и разочарования в самом себе, долетало до моего сознания и прочно вклинивалось в него, образуя тонкую завесу, призванную стать невидимой границей между старыми и новыми воспоминаниями.
– Птица Феникс восстает из пепла даже когда знает, что сгорит снова. Подумай об этом, Мери. Разве она глупа? Или за всем этим скрыто другое, нечто важное?
И тут я поняла. Вопрос, некогда оставленный без ответа, обрел для меня новый смысл. Я будто увидела себя со стороны, получила возможность все исправить…
В тот вечер, в конце мая, была разрушена не только моя жизнь. Огонь сжег и его. Он поглотил душу Дмитрия, превратив каждый день его жизни в бесконечное страдание, обрек на вечное неведение. Мы, действительно, были похожи с ним. Тонкая паутина, связавшая нас еще тогда, не рвалась ни на секунду. Она оплетала нас все сильнее, сблизив настолько, что мы стали понимать и чувствовать друг друга без слов. Это был тот самый шанс, который мы оба так долго и отчаянно ждали. Шанс, дабы воскреснуть из мертвых, словно отчаянная Птица Феникс. Для этого ей требовались пепел и солнце… Дмитрий и Мери… Лишь при соединении двух этих компонентов могла возникнуть жизнь! Только он может помочь мне справиться с ненавистными цепями, сковавшими не только мое тело, но и душу. И лишь мне одной по силам внести свет во мрак его тоскливого существования. Вот она – разгадка. Не глупость заставляет Феникса бороться, а жажда высоты и невесомости!
Я взяла его за руку. Мои холодные пальцы сомкнулись на разгоряченном мужском запястье. Бледная кожа ярко контрастировала со смуглой, покрытой тонкими темными волосками, мужской. В голове и груди гулко отдавался пульс, в ушах зазвенело от резкого скачка кровяного давления. Ощущение, словно мы остались посреди штормящего моря, укреплялось с каждой пролетающей секундой. Его взгляд ранил и вселял уверенность, голос пробуждал незнакомые, неведомые ранее, чувства.
Дмитрий все говорил и говорил о том, что мне стоит прекратить плакать, утверждал, будто не достоин моих слез, а я не могла ничего с собой поделать. Плотина, возведенная много лет назад, рухнула и соленые реки стекали по щекам, не переставая. И тут он сделал то, чего я никак не ожидала. Обхватив мою дрожащую ладонь обеими руками, прижал ее к своему сердцу, заставив не только услышать, но и почувствовать его…