Замки в тумане

Когда весь мир погрузился в сон, одинокая тень проскользнула в библиотеку лондонского дома. Брайанна бесшумно притворила дверь, еще раз оглянулась, убеждаясь, что она закрыта, и высекла кремнем искру, чтобы зажечь одну из керосиновых ламп. В неярком свете лампы Брайанна обвела взглядом библиотечные шкафы. Найдя книгу, которую искала, она бережно сняла ее с полки и перенесла на ближайший стол.

На переплете марокканской кожи было вытиснено заглавие – «История Эссекса». Книга была знакома Брайанне: ее удалось найти еще несколько месяцев назад, вскоре после

первого прибытия в Англию. А потом пришлось сопровождать тетушку и помогать появиться на свет ребенку Алекса и Джоанны. Теперь Брайанна вернулась в Англию одна... за вот этой книгой.

Она медленно открыла увесистый том, распухший от жизнеописаний королей и королев, от рассказов о битвах и всевозможных дат – со времен Альфреда Великого. Немало места в книге уделялось Хоукфорту и его могущественным хозяевам. Упоминалось и о других владениях – в том числе и о Холихуде.

На простом карандашном рисунке глазам Брайанны предстал великолепный особняк Холихуд. Пока она разглядывала его, в голове постепенно начали всплывать обрывки воспоминаний.

Она бывала там, в этом доме, в глубоком детстве, еще до того как неистовый шторм погубил ее родителей, а ее, безымянную сироту, вынес на побережье Акоры.

Закрыв глаза и задумавшись о доме из книги, Брайанна вдруг услышала далекие голоса.

Она похолодела, но страх, пустивший корни в сердце, высек искру отваги. Брайанна ощутила, как искра разгорается и наполняет ее теплом. Она обняла себя обеими руками, но они показались ей чужими – сильными, неумолимо влекущими ее куда-то.

Эти объятия защищали ее и вселяли уверенность, а дом... Дом таил тайну, ключ к разгадке которой манил и пугал Брайанну. Всматриваясь в рисунок, она чувствовала, как крепнет в ней решимость.

Он вновь почувствовал ее всем свои существом. Эта женщина парила над ним, звала его по имени, не пускала в последний путь, в жизнь после смерти.

Он узнал ее. Она и прежде была с ним, в самом сердце пещер, во время обряда избрания, когда ему открылось столько нового. Тогда он видел ее всего лишь миг, но запомнил навсегда.

Он знал ее – знал лицо и голос, знал запах и прикосновения, понимал, что она сейчас чувствует. Ей казалось, что он обнимает ее.

Одного он не знал имени. Пока не проснулся и не вспомнил серебристый блеск ее слез и яростный пламень волос.

Она создана для него. В этом он абсолютно уверен. Однако она этого не знает... пока.

Но непременно узнает, пообещал он себе, притом очень скоро. Стоя на крыше дворца под звездами, ванакс Акоры обратил взгляд на север и всем сердцем воина потянулся к вожделенной добыче, ждущей его там.

Она далась ему не сразу. Долгими ночами, а иногда и днями он постепенно изучал изгибы ее тела, мельчайшие изысканные подробности, завораживавшие его даже теперь, когда он досконально знал их: нежную впадинку у основания шеи, изгиб высокой пышной груди, узкую затененную ложбинку, ведущую к пупку... и многое другое.

Ее ладони и ступни вызывали в нем не меньший интерес, чем более сокровенные местечки. Эти ладони были узкими и изящными, пальцы – ловкими и сильными, ступни только казались хрупкими. Он то видел сильную и стройную спину, гибкую талию и расходящиеся круглой чашей линии бедер. Ямочки-близнецы на плотных и мускулистых ягодицах всякий раз вызывали у него улыбку: о существовании этих ямочек она вряд ли догадывалась.

Она не покорилась ему – на этот счет он не обольщался. Выражение ее лица было вызывающим и даже теперь оставалось для него непроницаемым. Подвижные губы ни разу не потянулись ему навстречу, глаза не выдавали свои тайны.

Мало того, женщина, которую Атрей держал в руках – тех самых, которыми старательно выточил ее из розоватого мрамора, – слишком долго не имела имени.

Но теперь имя у нее есть, подумал Атрей, бережно укладывая статуэтку обратно в обитую бархатом шкатулку. Вскоре шкатулку уберут в сундук и вместе с остальным багажом вынесут из каюты. После двухнедельного плавания, слишком долгого по вине ветра, который гнал судно от берегов Британии, ритм качки изменился, едва оно вошло в устье Темзы. Начинался прилив, уровень воды в реке повышался, и корабль поднимался вместе с ним. Промозглый холод ранней зимы, который неуклонно усиливался с каждым днем, проведенным в северных морях, слегка смягчали деревья на берегах реки, но воздух все равно был холоднее, чем ожидал Атрей. Вдобавок ветер приносил чуждый запах – не противный, но вечно напоминающий о том, что до родины тысяча с лишним миль.

Путь был неблизкий, но ему случалось уплывать и дальше – не в этом мире, а в коридоре между мирами. Полгода назад предательство и насилие чуть не погубили его. Память об этом жила, но не в теле, раны на котором уже затянулись, а в душе. Душа покрылась прочным панцирем, наполнилась решимостью; в нем зарождалось нетерпение. Он стремился лишь к одному – чтобы путешествие завершилось и его цель была достигнута. Только после этого он сможет двинуться в предначертанном направлении.

– Это последняя, Кастор, – сказал он, протягивая шкатулку камердинеру, ждущему возле сундуков.

– Прекрасно, государь. Скоро мы причалим.

– Стало быть, хорошо, что я уже одет. – Он оглядел себя и подавил улыбку. – Ведь я одет как полагается, верно?

Кастор внимательно осмотрел его.

– Несомненно, государь. К слову, приказы принца Александроса выполнены, по английской моде оделась вся свита.

Атрей кивнул. Его сводный брат, сам наполовину англичанин, не только прислал одежду, но и объяснил, как следует ее носить. Атрей не сомневался, что Алекс знает в этом толк, просто удивлялся, кому взбрело в голову закутываться в столько слоев ткани.

Ему помогли облачиться в льняные панталоны, доходящие до самых колен, льняные чулки, короткие сапожки из блестящей черной кожи, плотно облегающие штаны из тонкой шерстяной ткани темно-бежевого оттенка, белую льняную рубашку с накрахмаленными манжетами и воротником, стянутым полосой ткани, которую пришлось долго учиться завязывать мудреным узлом, бежевый жилет – опять-таки с высоким воротником, богато расшитым золотой нитью, и, наконец, темно-коричневый камзол в талию.

Невероятное количество и разнообразие одеяний изумили его. От пронизывающего холода наверняка можно спастись и более простым способом. Нацепив такую уйму одежды, Атрей казался самому себе именинным подарком, нарочно завернутым во множество слоев бумаги.