Замкнутое пространство (сборник)
Шрифт:
— Вольно, — небрежно бросил он.
— Вникаете, Спящий? Почет и любовь, почет и любовь, — прокомментировал Минус Второй и посторонился, пропуская важных особ вперед. — Вон домик с красной крышей, видите? Там состоится прием пищи… тьфу! — скривился он. Кондиционализм… он же строевая олигофрения. Влияние условий, не обращайте внимания.
…В столовой все оказалось намного уютнее, чем в казарме. Маленький столик был аккуратно накрыт на двоих. Оба едока получили ложку, вилку, ножик и салфеточку. С каждым предметом по отдельности Будтов обращаться умел, но, будучи снабжен всеми сразу, почувствовал себя пилотом трансатлантического лайнера. Кушать подали мудреную еду: жареную картошку, филе судака, джем, тосты и слабенький кофе со сливками.
— Фролыч, — прошептала Даша, ковыряясь в судаке вилкой. — А пивка у них нет?
— Дура совсем? —
Он брезгливо понюхал джем, отодвинул.
— Вы савсэм нэ лубите варенья? — послышался густой голос над ухом.
Захария Фролыч обернулся и увидел огромного повара, вроде бы и белого, потому что в белом, но от природы — черного, волосатого.
— Надо хорошо кушать, — великан выпятил губы, и Будтов ощутил себя мальчиком-с-пальчик в гостях у людоеда.
— Какой мужчина! — восхищенно выдохнула Даша.
— Вах, — довольно сказал повар и пошел обратно на кухню.
— Ну, вижу, тебе здесь по вкусу, — ядовито заметил Будтов. Он быстро съел, что было на тарелке, и влил себе в изумленное горло кофе.
— А чего придираться? Ты теперь большой человек… бодун залечили, фотку поправили.
Захария Фролыч открыл было рот, чтобы ответить, но тут раздался низкий звук гонга.
— Давай быстренько! — крикнул невидимый повар. — Сэчас начнется палитинформация.
Будтов шепотом выматерился и осторожно встал.
— Ну, пойдем, — потянул он Дашу за рукав. — Посмотрим на небо в алмазах.
Та воровато оглянулась и быстро сунула в карман намазанную булочку. В формальном смысле Ксения Блаженная была далеко, но Даша знала, что святая всегда караулит где-то рядом.
Занятия были назначены в маленькой комнате, похожей на красный уголок. Правда, в ней не было ни государственной, ни партийной символики. Наглядная агитация ограничивалась рисунками из жизни гражданской обороны. Вот человек с выражением сдержанного счастья на лице готовит ватно-марлевую повязку. Вот кукольный гриб с расходящимися кругами, и слабые разрушения во внешнем из них внушают здоровый оптимизм. А по соседству — коварный враг: увеличенный бактериологический жук-рогач. И капля таинственной влаги на тщательно прорисованном липовом листе.
Вступительный урок проводил Минус Первый. Он вошел в парике и маске; на вопрос Будтова, который сразу его узнал, оскорбленно ответил, что так нужно для дела.
— Итак, господа, — Консерватор оседлал длинную указку, — сейчас я сообщу вам некоторые важные сведения как из древней, так и из новейшей истории. Приготовьтесь отнестись к ним с пониманием. Вам, по причине отсутствия иного выхода, придется поверить услышанному, каким бы невероятным оно ни казалось. Вы хотите о чем-то спросить? — он склонился к Будтову.
— Да нет пока, — отозвался Захария Фролыч, колупая ногтем краску на старой школьной парте. — Записывать надо? У меня ручки нет.
— Не надо. Вам специально не дали ручки. Вся информация является строго секретной, — и Минус Первый выразительно посмотрел на Дашу. Та состроила возмущенную рожу, отвергая малейшие подозрения в болтливости. — Кое-что вы уже знаете. В частности, вы видели Книгу Линии, но самое главное то, что вы слышали слово: Спящий.
— Мне ничего не кажется и не снится, — заранее предупредил его Будтов. — Если вы снова об этом, то имейте в виду.
— Вынужден вас разочаровать, — лектор просунул палец под маску и что-то там почесал. — Во-первых, снится, и во-вторых — кажется. И это свойственно исключительно вам, как последнему в роду Спящих, первым из которых был ваш прародитель Адам. Я подчеркиваю местоимение «ваш», поскольку, собственно, никто другой из живущих в настоящее время не вправе считать себя его полноценным потомком. Кроме, конечно, вашего почтенного и непутевого батюшки, который уже утратил наследственную силу, передав ее вам. Все началось, как правильно считает традиция, с первого грехопадения. Адам был Спящим. Подобно своему Создателю, он обладал способностью мыслить мир, тем самым формируя его по собственному вкусу. Именно поэтому он имел власть над всяческой тварью и нарекал ее, как ему вздумается. Именно поэтому подруга была взята для него не откуда-нибудь, а из собственного ребра. Сам же он был создан по образу и подобию Господа нашего Вседержителя, — тут Минус Первый сотворил в воздухе некую фигуру, отдаленно напомнившую слушателям традиционный крест. — Но тут вмешался лукавый, и все пошло прахом. Вкусив запретный плод, Адам утратил понимание иллюзорности бытия. Зыбкое покрывало, Майя, обернулось твердым веществом и осязаемой вселенной. Способность видеть Великий Сон и тем творить реальность укрылась в крохотном участке ДНК, в мужской хромосоме Y. Адам, низвергнутый в физический мир, родил, как известно, двух сыновей, Каина и Авеля, и творческое начало передалось им обоим. Алчный Каин, не желавший делить мир с кем бы то ни было, уничтожил соперника и остался единственным Спящим, ответственным за видимую вселенную. Что касается Адама, то он, произведя на свет потомство, естественным образом утратил это судьбоносное качество и отошел, если можно так выразиться, от дел. Господь, видя содеянное Каином, рассудил по-своему: хорошо. Пусть семя Каина спит, пусть служит начатком мира. Пусть все, чему надлежит сделаться, окажется творческим сном Каина и его потомков. Создатель всемогущ: свобода, которой Он наделил человека, весьма иллюзорна. Человек заведомо поставлен в условия, когда грехом становится даже самый благородный его выбор — и все потому, что он все-таки человек, а не Создатель. Но Творец пошел дальше: он предсказал, что Его детище останется верным Богу даже в еще более прискорбном положении. Даже будучи чьим-то сном, человек сумеет извернуться и выйти на правильную стезю, ведущую к Свету и Абсолютному Благу. И Бог изрек: добро, да будет так! Пусть сыны Каина спят и видят сны, а линия восхождения человека к своему Отцу протянется сквозь это сновидение красной нитью. С тех пор о сновидческой линии Каина не было никаких упоминаний. Ее засекретили. Потомки Каина всегда оставались за кадром, за кулисами, в то время как дети третьего сына прародителя Адама, Сифа, усиленно размножались и творили мировую историю. Мало кто подозревал, что в действительности все они — только фантомы, призраки, а тот единственный, кому они снятся, ходит меж ними не узнанный и не признанный. Но кое-кто догадался. Правда, толку от этого было чуть, благо каждый из прозорливцев полагал пупом земли себя одного. Соответствующую гипотезу назвали даже "пограничной крепостью", которую можно объехать и незачем брать, но нельзя уничтожить. И если перебраться в эту крепость и выглянуть из бойницы… — Минус Первый сделал многозначительную паузу. — Если, повторяю, сделать это, то окажется, что так называемая Библия, к примеру, есть от начала и до конца пересказ сновидений длинной череды Спящих. Истинное же Писание немногословно, оно состоит из простого перечисления субъектов, отцов и детей, перенимавших друг от друга вселенную, словно эстафетную палочку. Это понятно?
Будтов скептически барабанил пальцами по парте.
— А Сифу, значит, не снилось? — спросил он недоверчиво.
— Нет, не снилось, — покачал головой Минус Первый. — Сновидческий локус содержится только в одной-единственной хромосоме, все остальные — даже мужские — его не имеют.
— Но как же Авель? Он ведь тоже видел Сон?
Консерватор вздохнул:
— Богу возможно все. Вероятно, он хотел паритетных отношений. И по сей день отголоски этого намерения слышны в манихейских рассуждениях. Может быть, в самом начале локус был в двух хромосомах. Или даже во всех. Но после злодеяния Каина Господь переменил Свои планы. Можно сказать, что Он дал фору злому началу. Хромосома осталась в одиночестве, и каждый Спящий, имей он хоть сорок потомков мужского пола, мог передать свой дар лишь одному из них.
— И я?…
— И вы.
— Нормально, — Будтов криво улыбнулся.
— Что он такое говорит, Фролыч? — спросила Даша, которая помнила кое-что о хромосомах из курса медучилища. Слова Минус Первого не были для нее пустым звуком.
— Что тебя нет, ты мне снишься.
— А, ну давай-давай, говори дальше, — Даша язвительно хмыкнула. — Ты, профессор! — обратилась она к Минус Первому. — Не хочешь со мной погулять? Враз заведутся такие… захочешь проснуться, а они тут.
Минус Первый оставался невозмутим.
— Охотно верю, но это тоже сон. Вашему товарищу снится то, что там у вас… водится.
— И ваша контора тоже снится? Фролыч, ну-ка проснись!
— Контора снится. А вот мы с Минус Вторым — не совсем. Попробую выразиться так: если мир данного сновидения исчезнет, мы останемся. Правда, будем несколько иначе выглядеть.
Захария Фролыч сделал естественный жест: ущипнул сначала себя, потом Дашу.
— Это не поможет, — Минус Первый со вздохом предвосхитил его торжество. — Засыпать и просыпаться — не в вашей воле, Будтов. Хотите вы этого, или нет, но все вокруг будет казаться вам абсолютно реальным.