Замкнутый круг
Шрифт:
Подобная отговорка была чистой формальностью, и Келси нимало ею не смутилась.
– Вы видели их вдвоем – на вечеринках, в клубе, на ипподроме. Вы видели их вдвоем в ту ночь, когда Бредли пришел к Наоми домой. Кстати, с точки зрения закона вы сами небезгрешны – ведь вы нарушили границы частного владения, не говоря уже о сделанных через окно фотографиях.
Нет, Руни не забыл этого, как не забыл и всего остального.
– Согласен, я тогда ходил по лезвию бритвы и, возможно, слегка нарушил законодательство в своем рвении получше
– У вас наверняка сложилось определенное мнение о моей матери, – нетерпеливо перебила его Келси. – Я понимаю, что для вашей работы необходима максимальная объективность, но это, наверное, невозможно – наблюдать чью-то жизнь и никак ее не оценивать.
Руни снова принялся мешать ложечкой кофе, хотя никакой особенной нужды в этом уже не было – сахар, который он положил в чашку с самого начала, давно должен был раствориться.
– Это было больше двадцати лет назад… – проговорил он.
– Но вы помните ее, мистер Руни, – настаивала Келси. – Я не верю, что вы могли забыть ее и все, что случилось потом.
– Наоми была очень красивой женщиной, – медленно сказал Руни. – Трепетной, нежной… И она была по уши влюблена…
– В Алека Бредли?
Руни раздраженно отложил ложечку в сторону, испачкав при этом свой чистый блокнот.
– Да, в Алека Бредли. В газетах, о которых вы упоминали, обо всем этом было написано. Наоми Чедвик была арестована и предстала перед судом по обвинению в убийстве этого человека.
– А сделанные вами фотографии помогли судьям вынести приговор.
– Да. – Руни отчетливо припомнил, как он карабкался на дерево, и фотоаппарат бил его по груди, в которой отчаянно колотилось сердце. – Можно сказать, что я оказался в нужном месте в нужное время.
– На суде Наоми заявила, что это была самооборона. Алек Бредли угрожал ей и пытался изнасиловать.
– Я знаю, что она заявляла. К сожалению, все улики были против нее.
– Но вы же были там! Вы должны были видеть, была ли Наоми испугана и угрожал ли ей этот Бредли.
Руни сложил руки на столе, словно человек, который готовится прочесть заученную молитву.
– Я видел, как она впустила его; они вместе выпили, потом началась ссора. Из-за чего она началась и о чем они говорили, я не слышал – я сказал это тогда и могу повторить сейчас. Вскоре они поднялись на второй этаж.
– Наоми поднялась на второй этаж, – поправила Келси. – А он последовал за ней.
– Да, насколько я видел, так оно и было.
– Почему вы решили? Потому что они уже бывали там? – уточнила Келси.
– Нет, не то чтобы я решил… Просто это была всего лишь третья ночь, что я дежурил на территории усадьбы, и первая, когда я точно знал, что прислуги не будет.
Руни продолжал держать руки сцепленными на столе, спокойно и серьезно глядя в глаза Келси.
– Я просидел на дереве несколько минут. Ничего не происходило, и я чуть было не стал спускаться, но тут они вошли. Наоми появилась первой, за ней – Алек. Мне показалось, что они все еще спорят…
Он замолчал, вспоминая лицо Наоми, заполнившее видоискатель его фотоаппарата. Лицо, красоту которого не могли перечеркнуть ясно читавшиеся в широко раскрытых глазах гнев и презрение. Гнев, презрение и страх…
Руни слегка откашлялся.
– Некоторое время я видел только ее спину. Потом она обернулась и шагнула в сторону. Когда она снова появилась в окне, у нее в руках был револьвер. Теперь я хорошо видел обоих. Алек поднял руки и попятился… И в этот момент Наоми выстрелила.
Келси почувствовала, как по ее спине пробежал холодок.
– И что было потом?
– Потом? Я застыл, Келси… Я был молод, и мне никогда не приходилось видеть, как… Я застыл, – повторил он. – Я вцепился обеими руками в ствол дерева и не мог даже пошевелиться. Мне было хорошо видно, как Наоми подошла к нему, наклонилась над ним. Потом она стала звонить по телефону. В полицию. Я уже не помню, как я слез с дерева – должно быть, просто разжал руки… Еще некоторое время я сидел в своей машине, стараясь прийти в себя. Лишь когда раздались полицейские сирены, я завел мотор и отъехал.
– Вы не обратились в полицию?
– Нет. Во всяком случае, не сразу. Глупость с моей стороны, конечно, но… Я мог потерять лицензию, но я все-таки пошел в участок, принес им пленку и сделал заявление… – Руни расцепил руки и убрал их со стола, неожиданно осознав, что вот уже некоторое время его пальцы ноют от напряжения. – Я делал свою работу.
– И сумели увидеть только молодую женщину, которая запуталась в своих чувствах и уложила любовника выстрелом из револьвера?
– Мне очень жаль, но я ничего не могу к этому добавить. Как бы мне ни хотелось… Ваша мать отсидела срок. Теперь все в прошлом, мисс Байден.
– Только не для меня. – Келси встала. – Что если я найму вас, мистер Руни? Сегодня, сейчас. Я хочу, чтобы вы вернулись на двадцать три года назад и снова занялись этим делом. Я должна все узнать об этом Алеке Бредли.
Страх, вспыхнувший где-то глубоко внутри, заставил Руни окаменеть.
– Пусть все останется как есть, Келси. Вы ничего не измените, даже если разбередите старые раны. Или вы думаете, что ваша мать будет вам благодарна, если вы заставите ее заново пережить все это?