Замочная скважина

Трауб Маша

– И зайди к Валентине, скажи ей, что я звала. Часов в двенадцать. Не раньше. А сейчас отнеси Ольге Петровне ее тарелку и миску, в которой она салат приносила. Сделаешь? Вот и умничка. Мой хороший… – Тетя Рая погладила внука по голове. – И школу не пропускай, обещай мне. Не будешь? Ну хорошо. Иди, я посплю.

Никитка отнес Ольге Петровне тарелки, утром побежал в будку с сапогами – их брать не хотели, проще выбросить, чем починить, но он уговорил, сдал. А когда пришел домой, около двенадцати, то бабушка была уже мертва. И почти сразу же, за ним следом,

зашла в квартиру Валентина и сразу все поняла. Отправила Никитку к Ольге Петровне.

Валентина с Ольгой Петровной тогда, после похорон тети Раи, поставили на уши всю милицию – искали Маринку. Они показывали свидетельство о смерти, рассказывали про внука, оставшегося сиротой при живой матери. Ходили, узнавали, настаивали. Маринку объявили-таки в розыск. Но толку не было – нет такой. Не значится. По сводкам не проходила. Ждите, может, объявится. А может, и не объявится. Таких случаев сколько хочешь.

– И что тогда делать? – спросила Ольга Петровна.

– Ничего, – пожимали плечами в милиции.

– А куда ребенка?

– В детский дом.

– Как в детский дом? У него же мать есть.

– По документам у него нет матери. Только опекун – бабушка.

Никитку забрали в детский дом в связи со смертью опекуна. Сначала в один – он оттуда сбежал почти сразу же. Его нашли на вокзале, перевели в другой – он сбежал и оттуда. Нашли его или нет и где он – Ольга Петровна с Валентиной не знали.

– Вот была семья, и нет семьи, – сказала Валентина, когда они с Ольгой Петровной отмечали год со смерти тети Раи.

– Кто бы мог подумать, – ответила Ольга Петровна. – Кто ж знал, что так жизнь сложится?

– И не говорите…

– А скольких уже нет. Только мы с вами и остались.

– Да…. Вот вы все на здоровье жаловались, и ничего, тьфу-тьфу, а Рая никогда не болела даже простудой… – сказала Валентина.

– А кто сейчас здоров? – Ольга Петровна решила защищаться. – Я с детства болезненная, знаю это про себя. И что мне, тоже в гроб ложиться и помирать?

– Да я ж ничего не имела в виду! Дай бог вам здоровья! Просто к слову пришлось, – пошла на мировую Валентина. – Как ваши-то? – спросила она после того, как они с Ольгой Петровной выпили еще по две рюмки.

– И не спрашивайте, – отмахнулась Ольга Петровна, – ничего хорошего. Таня опять беременная.

– Ой, да вы что! – удивилась Валентина. – А я и не заметила!

– Срок еще небольшой.

– Давайте за это выпьем!

– Плохо у них все с Валеркой. Не знаю, зачем она еще одного рожать будет… – не поддержала тост Ольга Петровна.

– А Светланка? Замуж не собирается?

– Нет.

– Пора бы уж.

– Да пора. Давно пора. Кто бы спорил. Но, думаю, так одна она и останется.

– А может, и к лучшему? Пусть одна, чем как вы или как я.

– Не знаю, не знаю. Я уже ничего не понимаю.

Ольга Петровна глотнула еще водки, зажмурилась, выдохнула. Валентина молчала – вспоминала что-то свое. Наверное, Петьку.

Нельзя сказать, что Таня ничего не чувствовала. Конечно, чувствовала.

Валерка ее давно разлюбил, если вообще когда-нибудь любил. Домой его ноги никогда не несли, разве что к Наташке, когда та грудная была. И то, что женщина у Валерки появилась, Таня тоже знала. Он особо и не скрывал. Таня не спрашивала, где он, почему на работе допоздна задерживается. Молчала, как в детстве, когда Валерка с другими целовался, а она терпела. Страдала, но терпела. Вон сколько девчонок у него было, а женился он на ней. Так и с любовницей будет. Он же к ней, к жене, возвращается. Таня по привычке тихо всхлипывала.

– Не могу больше на тебя смотреть! – сказала как-то Светлана, вернувшись с работы. – Опять ревешь? Что случилось?

– Валерка… – всхлипнула Таня.

– Что – «Валерка»? Опять Валерка? – Светлана была уставшая и раздраженная. Домой она тоже возвращалась через силу. А что дома? Вечно заплаканная сестра, недовольная мать. Одна радость – Наташка – колокольчик, звенящий на весь дом.

– Мне кажется, у него кто-то есть, – вдруг призналась Таня и опять заплакала.

Ей нужно было с кем-то поговорить. Светлана – не самый лучший вариант, но других не было. Таня ни с кем особо не дружила, да еще так близко, чтобы такие вещи рассказывать. А держать в себе совсем сил не было.

– В каком смысле? – Светлана остановилась.

– У него есть женщина. Другая, – плакала Таня.

Светлана подошла и села на диван к сестре.

– И что? Ты давно знаешь?

– Давно.

– Ты с ним поговорила?

– Нет, ты что? Нет, конечно.

– И не собираешься…

– Нет. Не могу.

– Почему? Боишься, что твой ненаглядный Валерочка ее предпочтет, если ты поставишь его перед выбором? Совершенно этому не удивлюсь. Я сто раз тебе говорила, что Валерка твой как был бабником, так и остался. А ты клуша. Села дома и рыдаешь целыми днями. Возьми себя в руки наконец.

– У нас будет ребенок.

– Какой ребенок? – опешила Светлана.

– Пока не знаю. Может, мальчик.

Светлана замолчала, потом спросила:

– Скажи мне только одно: ты это специально сделала? Чтобы его удержать?

– Ты что? Нет, конечно!

– Отлично. Просто с ума с вами сойти! А мама знает?

– Нет, я ей не говорила. Может, ты скажешь? Я боюсь.

– Тебе сколько лет? Десять? Ты двойку из школы принесла? Неужели ты не понимаешь, что это всех нас касается? А как мы будем здесь все жить? Еще один ребенок! Ты совсем головой не думала?

– Не думала, – согласилась Таня, заливаясь слезами.

– А папаша-то знает?

– Нет!

– Ну ты даешь!!! У меня слов нет.

– Я боюсь…

– Чего? Чего ты боишься?

– Что он уйдет. Что я ему не нужна. И ребенок не нужен.

– Ну и пусть идет на все четыре стороны. Не пропадем.

– Нет. Я его люблю. Пусть гуляет, только не уходит. – Таня забилась в истерике.

– Ты совсем ненормальная какая-то. Прекрати немедленно, выпей валерьянки, тебе нельзя нервничать. – Светлана встала и пошла на кухню.