Замок из песка
Шрифт:
Я вздрогнула и, выскочив из воды по пояс, стала напряженно прислушиваться. Послышались шаги, скрип половиц, а потом неуверенное и радостное: «Настя?» Это был его голос! Его любимый, родной, доводящий меня до полуобморочного состояния голос!
— Настя! — еще раз позвал Алексей, а потом тихо и счастливо рассмеялся. — Я знал, что ты все равно приедешь, что ты рано или поздно приедешь. Ну где ты, хорошая моя?
Осторожно, стараясь не шуметь, я выбралась из ванны и ступила босыми ногами на кафельный пол. С мокрых волос по плечам и животу текли ручейки воды, но тянуться за полотенцем
И все-таки кронштейн скрипнул. А кроме того, с полочки под зеркалом упал стаканчик для зубных щеток. Я едва успела замотаться в махровое полотенце, как дверь распахнулась, и на пороге возник Алексей — красивый, темноволосый, с блестящими счастливыми глазами. И все мои недавние сомнения вместе с мыслями об Антоне мгновенно исчезли, будто их никогда и не было.
Однако точно так же исчезла и его улыбка. Медленно сползла, оставляя на лице выражение растерянности и досады.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Иволгин, упираясь рукой в косяк. — Ты откуда, вообще, взялась? И почему в моей квартире?
— Мне Сергей ключ дал… — жалко пролепетала я, обмирая от обиды и ужаса.
— Какого рожна он его тебе дал? Что ты ему сказала?
— Сказала, что приехала из Северска. А он уже знал мое имя и объяснил, что ты меня ждешь…
— Я тебя жду?! — Он воздел руки к небу и с усмешкой покачал головой. — Ну это надо же такое придумать: я тебя жду! Я — тебя!!! О Господи!
Руки мои по-прежнему придерживали полотенце на груди, а вода продолжала стекать по ногам, собираясь на полу в две неровные лужицы. Я еще не понимала, в чем дело, но чувствовала, что произошла какая-то кошмарная ошибка.
Алексей тем временем обхватил голову руками и, шатаясь, побрел на кухню, где томилась моя дурацкая курица с овощами. Накинув халат и всунув ноги в тапки, я выскочила за ним. Он сел на табуретку и уставился в пол. Рука его свисала со стола безвольно, как плеть, на щеках ходили желваки, а под взглядом, казалось, вот-вот оплавится линолеум. Я же оцепенела от обиды.
Просидев так с минуту или две, Алексей поднял голову.
— Извини, что я на тебя заорал. — Глаза его были странно-пустыми. — Ты ни в чем не виновата. Дело только в том, что наш администратор — идиот, ну и еще в твоем имени…
— А при чем тут мое имя?
— Просто ты Настя. И точно так же зовут… Хотя ты и так, наверное, уже все поняла?
— Ничего я не поняла! — Из моих глаз крупными горошинами покатились слезы. — Ничегошеньки абсолютно! Я себя полной идиоткой чувствую… Он спросил: «Настя?» Я сказала: «Настя». «Из северского Оперного?» — «Из северского Оперного». — «К новому спектаклю партию вместе с ним разучивала?» — «Разучивала»… Ну, скажите, что я должна была подумать? С кем он в принципе мог меня перепутать?
— С Настей Серебровской, — просто сказал Иволгин и отвернулся к окну.
Смысл сказанного дошел до меня не сразу. А когда я наконец переварила информацию, то почувствовала, что задыхаюсь. От стыда, от ужаса, от разочарования. Слезы сразу куда-то делись, но глаза стало жечь с утроенной силой:
— То есть вы хотите сказать, что она — ваша… Что она женщина, которую вы…
— Ага! «Женщина, которую я…», — Алексей нехорошо усмехнулся. — Да, она — моя любовница. И об этом знает весь театр. Наверное, кроме тебя.
— Но… Но мы же недавно отмечали ее помолвку?!
— Я знаю, — произнес он со страшным спокойствием и принялся внимательно изучать свежую царапину у запястья.
Спрашивать больше было не о чем. Стоять здесь дальше унизительно и бессмысленно. Я молча повернулась и вышла из кухни. В комнате быстро переоделась, кое-как отжала мокрые волосы полотенцем, покидала свои вещи обратно в сумку, оставив в квартире только банки с соленьями и вареньями. Бросила прощальный взгляд на телевизор, где монументом моей наивности и самонадеянной глупости все еще стоял яблочный пирог. Перед тем как заглянуть к Иволгину, постаралась придать лицу спокойное и бесстрастное выражение.
А он все сидел, не двигаясь с места, — грустный, по-мужски красивый, любимый…
— Вы извините, что так с ванной получилось, — я поставила тяжелую сумку на пол. — Просто мне сказали, что вы приедете только поздно вечером, вот я и…
— Да ничего. Просто вчерашний рейс перенесли на утро.
— Ну, до свидания?
— До свидания.
Я снова подхватила сумку и потащилась к двери, когда в спину мне ударилось: «Подожди. Давай поговорим».
Алексей стоял посреди коридора, спрятав руки в карманы брюк. Глаза его горели сухим, горячечным огнем.
— Водку-то к моему приезду приготовила, нет? — Он попытался усмехнуться. — Если не приготовила, то зря. Разговор бы легче пошел…
Через полчаса мы уже сидели за столом и закусывали «Довгань», купленную в соседнем «Гастрономе», моей тушеной курицей. Говорил в основном он. Я только изредка вставляла короткие вопросы.
— Но зачем тогда вы уехали? Зачем тогда ее оставили, если знали, что у нее появился другой человек?
— Другой человек! — Иволгин презрительно хмыкнул. — Да «другой человек» и появился у нее по той же причине, по которой я уехал, — из-за денег… Думаешь, она его любит?! Ничуть не бывало! Просто Настя — нормальная женщина, которой нужен свой дом и которая не может ждать бесконечно. Я бы давно уже развелся, если бы нам с ней было где жить. А так — театр квартиру не дает, на то, чтобы жилье купить, денег не хватает. Вот и поехал большие бабки сшибать…
— А она почему с вами не поехала?
— Потому что ей якобы надо было дотанцевать репертуар в Оперном! В июне обещала прибыть, а потом письмо написала, что так, мол, и так: хочешь — возвращайся, хочешь — не возвращайся, но я уже официально невеста другого… Я только потом понял, почему она так уговаривала меня сюда ехать! Боялась, что осложнения возникнут, если все эти помолвки и жениховства — при мне…
Я молча ковырялась вилкой в тарелке, поддевая на зубчики кольца лука. Передо мной сидел человек, которого я любила почти пять лет, и стояла недопитая рюмка водки.