Замок княгини
Шрифт:
– Ты действительно Ардай Эстерел?
– Да.
– Что ты делаешь… здесь? На земле колдунов? Мой отец добивается моего освобождения, да? Это он перенёс тебя сюда? – гнула она свое.
– Нет, ленна, – покачал головой Ардай. – А что я здесь делаю… Видишь ли, я теперь тут живу.
Он подумал, что она ведь не знает о смерти отца. И ему совсем не хотелось ей об этом сообщать.
– Здесь живешь? Как это возможно? – покачала головой девушка. – Ты… неужели ты тоже пленник колдунов? А я вот отчего-то не имею возможности ходить в гости! – она смотрела с настойчивостью, ожидая ответов.
И соображала она, надо сказать, быстро. И быстро делала выводы. Видно, дочь Каюба не из тех, кто только ахает, заламывает руки и падает в обморок.
– Вы здесь в разном положении, ленна, – пояснила Шала. – Ты получишь свободу и вернешься домой. Он – нет.
– Почему? – она переводила взгляд с Шалы на Ардая и обратно, – почему? Что это всё, вообще, означает?
– В башнях, в отдалении от людей здесь держат тех, кого намерены со временем отпустить. Те, кого отпускать не намерены, живут здесь свободно. Только уйти не могут.
– Да, мне говорили, – кивнула Кантана, – я не об этом…
– Ардай сражался с драконом и проиграл. Поэтому он здесь навсегда.
– Вот как?! – теперь она смотрела на него с сочувствием, – мне жаль…
– Не стоит меня жалеть, – пробормотал он.
Вот только её сочувствия ему и не хватало. Кусочек правды слишком уж походил на ложь, хоть и являлся чистейшей правдой.
Он вопросительно взглянул на Шалу – удалось ли той разглядеть в дочке мага что-то необычное? Она ведь довольно долго смотрела на неё…
Шала улыбнулась.
– Хочешь у меня что-нибудь спросить, ленна Кантана?
– Зачем мне у тебя что-то спрашивать? – слабо усмехнулась девушка.
– Потому что я ниберийка. У нас все спрашивают. Мой ответ не будет зависеть от того, чья ты дочь.
– Мой отец самый добрый и мудрый человек из мне известных, – упрямо сказала Кантана.
– Может быть. Но пойми и то, что его друзей здесь ты не найдешь. Он был добрым и мудрым, но не к соддийцам. Не к горным колдунам то есть. И ниберийкам он тоже не друг. Он нас изучал, видишь ли, а это не всегда получается делать мудро и с добротой. И когда добрый человек потрошит курицу, а потом варит её в супе, это недобро по отношению к курице, понимаешь?
Лицо Кантаны, и так отнюдь не румяное, стало ещё бледнее, она подошла к кровати и села на краешек.
– Да, я это понимаю, – сказала она. – Мне жаль. Надеюсь, он не варил суп из нибериек.
– Повторяю, ленна, лично тебе здесь никто не враг, – добавила Шала.
Теперь Кантана посмотрела прямо на Шалу, и в её взгляде смешались и насмешка, и недоверие, и, может быть, слабая надежда.
– Я видела, как ниберийки гадают на площадях и на перекрестках дорог, – сказала она. – Иногда они приходили прямо к нам в усадьбу и гадали дворовым, но не моей семье. Я не верю вам, ниберийка.
– И напрасно, – тоже с усмешкой ответила Шала, – может быть, кому-то из твоей семьи следовало поспрашивать нибериек и заплатить им. Твой отец вот норовил всё больше спрашивать бесплатно. Скажу только, что зря он это делал.
– Хорошо. Что я теряю? – Кантана вздохнула. – Денег у меня нет, но вот, возьми, это серебро, – она сняла с руки тонкий браслет, украшенный цветной эмалью. – Скажи мне, ниберийка, скоро ли я попаду домой? И почему меня тут обвиняют в том, что я не делала? Всю мою жизнь я слышала от людей знающих, что не имею магического дара, и вдруг мне говорят, что я магичка! Как это возможно?
– Я тебя поняла, – Шала взяла браслет и надела на руку, полюбовавшись затейливым эмалевым узором. – Правильные вопросы.
– Может, мне стоит уйти, – Ардай огляделся, – я спущусь вниз?
Вниз вела винтовая лестница, и там была ещё каморка.
– Не нужно, – возразила вдруг Кантана, – мне нечего от тебя скрывать, лир Ардай Эстерел.
Шала заговорила:
– Насколько я вижу, у тебя нет магического дара, ленна. В том смысле, который обычно подразумевают маги. Но ты действительно применила магию. Бессознательно. Видишь ли, многие проявления жизни имеют ту же природу, что и магия. Как два конца иглы, две стороны древесного листа… Возможно, магия исходила не от тебя, но это в конечном итоге не важно.
Кантана внимательно слушала, морщила лоб и не понимала. Покачала головой:
– Значит, тот человек сам применил эту магию? Или… это была случайность? Да, возможно, я ведь тоже ощутила…
– Неважно, кто применил, говорю же. Да, случайность. Просто так совпало, видимо. Скажи, что ты чувствуешь к тому человеку? Хотела бы ещё раз его увидеть?
– Нет! – Кантана вскочила с кровати, выпрямилась, как струна, – я никогда не желаю его больше видеть! Никогда!
Вспоминая ту их единственную встречу, ей хотелось зарыться лицом в подушку, а иногда – заплакать. Его взгляд ранил её…
– Конечно, – кивнула, улыбаясь, Шала, глядя и на девушку, и вроде как немного сквозь нее.
Ардай уже хорошо знал этот её взгляд, так ниберийка рассматривает человеческую суть, от обычных людей скрытую.
– Ты скоро покинешь это место, – продолжала Шала. – Вернешься домой, но ненадолго. Твоя судьба уже решена. С женихом, которого ты себе выбрала, тебя ожидали бы покой и счастье на долгие годы, но ты сама согласишься на иное.
– Не соглашусь! – воскликнула Кантана, опять разволновавшись. – Я дала ему слово. Я сама дала слово! Я дочь и внучка именей!
– А принадлежишь ли ты себе, дочь и внучка именей? – опять усмехнулась Шала. – Ты ни от кого не зависишь, и никто не зависит от тебя?
– Отец не станет меня заставлять! – вскинула голову Кантана, – я сумею его убедить.
Ей так хотелось в это верить, что она почти верила.
– От твоего отца больше ничего не зависит, ленна.
– Меня не станут заставлять, – упрямо повторила она.
– Да, заставлять не станут, – тут же покладисто согласилась Шала, – в этом можешь не сомневаться. И вот ещё, есть кое-что, о чем я, пожалуй, не могу тебе рассказать.