Замок Крандл
Шрифт:
— Неужели? В самом деле думаете? — восторженно воскликнула миссис Когсби. — Какая прелесть! Что ж, я уверена, что окажу вам все возможное содействие. Я даже не буду возражать против того, чтобы вы одолжили у меня для этого случая милого Гагги, который, я уверена, станет душой всего мероприятия.
— Да нет, это не совсем то, — сказала мисс Примминс, нервно закашлявшись, чтобы скрыть внезапное замешательство, поскольку не предвидела подобного предложения. Откровенно говоря, единственное, чего она хотела, так это избежать присутствия этого ненавидимого всеми дитяти. — Я вообще-то просила у вас не его,
— Я знаю, что не просили, моя дорогая мисс Примминс, — сказала миссис Когсби, нежно кладя руку на ее предплечье, — ваша природная деликатность слишком велика, чтобы вы позволили себе попытаться разлучить мать с ее милым младенцем, как бы сильно вам этого ни хотелось. Но вряд ли мне стоит говорить, что я полностью уверена в вашей рассудительности и опыте и, не испытывая ни малейших колебаний, доверяю своего драгоценного ребенка вашему попечению, — нет, и никогда не испытывала бы колебаний, будь он хоть сотней Гагги!
Мисс Примминс передернуло от мысли о сотне Гагги, и она продолжила с несколько меньшей надеждой, чем ранее:
— Но вы ведь понимаете, миссис Когсби... я так нервничаю! И вообще... группа... детей... то есть я не хотела сказать, что... но... вы понимаете, что я имею в виду... собственно говоря... по этим причинам... боюсь, что должна... отклонить... обще... общество... в-вашего... драгоценного Гагги.
Глава шестая
— Моя дорогая мисс Примминс, — сказала миссис Когсби, — я понимаю ваши сомнения и, будьте уверены, поступлю соответственно.
— Благодарю вас, благодарю, — ответила взволнованная мисс Примминс. — Я уверена, что вы меня понимаете... понимаете, что мне хочется... что я, знаете ли... я не имела в виду... но понимаете лучше, чем я смогла бы выразить это сама.
— Да-да, я прекрасно вас понимаю, — заверила миссис Когсби, и на этом обе дамы расстались: одна из них направилась на поиски мистера Огастеса Бимма, чтобы еще раз заверить его, что она никоим образом не пострадала, только испугалась, и что чувство благодарности к нему сохранится в ее сердце до последней минуты ее жизни; вторая же, чтобы провести остаток вечера, похваляясь перед своими гостями достижениями Гагги.
Наконец благословенный день настал, и мисс Примминс, с дрожащими руками, лично приступила к украшению стола яствами, которые по ее намерению должны были создать впечатление пиршества у ее юных гостей. Ей помогала, точнее, мешала надменная служанка, которая постоянно ворчала на свою хозяйку, упрекая ее в невежестве и одновременно жалуясь на то, что от таких мероприятий одни только неприятности, и регулярно завершала фрагменты своих речей фразой: «Ну вот, я же вам говорила, дайте-ка лучше я это сделаю!», после чего выхватывала из ее рук тарелку или другой предмет сервировки. Постепенно, один за другим, начали приходить ее маленькие гости; робко поеживаясь, они останавливались в дверях, не решаясь войти.
— Как поживаете, мои милые? — говорила мисс Примминс. — Может быть, снимете свои капоры?
— Ну вот, давайте-ка лучше я это сделаю! — недовольным голосом перебивала ее горничная. Когда все собрались, мисс Примминс, испытывая радостные чувства, уже было принялась считать головы, но тут
Глава седьмая
«Ужасное зрелище»
Мастер Джордж Когсби, который, как уже известно читателю, с гордостью носил ласкающее слух прозвище Гагги, вошел в комнату, и мисс Примминс, на лице которой живо отобразилась самая сильная степень отвращения, встала, чтобы его поприветствовать.
— Мое милое дитя, — начала она, — я рада тебя видеть, как поживает твоя мамочка?
— Не знаю, — разумно ответило милое дитя, и мисс Примминс повернулась к остальным гостям со словами:
— Что ж, я надеюсь, вы все получите удовольствие. — И сопроводила фразу таким взглядом, который недвусмысленно говорил: «Но не думаю, что теперь у вас есть хоть малейший шанс!» Затем она занялась организацией игр, однако мастер Гагги не желал ничего делать, ни в чем принимать участия, но постоянно расхаживал по комнате, щипая гостей и наслаждаясь их визгом: наконец он занял позицию возле самой мисс Примминс, которая наигрывала энергичную польку для оживления общей атмосферы.
Послушав с глубочайшим вниманием некоторое время, в течение какового периода он успел открутить три струны внутри пианино, Гагги вдруг спросил:
— Без этого музыка не выйдет, мисс Прим?
— Без чего, драгоценный мой?
— Если не оттопыривать щеку языком?
— Нет, любовь моя, — поспешно ответила мисс Примминс и, поднявшись со стула, ретировалась в противоположный угол комнаты. После чего прелестный младенец продолжил изучать внутреннее устройство музыкального инструмента, закончив тем, что напрочь отломал педаль.
Наконец, после того как Гагги удалось вызвать у всех детей чувство полнейшего неудовольствия и бурные слезы у трех девочек, мисс Примминс решила, что пора пригласить их к чаю, который был подан в другой комнате. В самом центре стола стоял чудесный торт: мисс Примминс раздала по большому куску всем гостям, а затем покинула комнату, чтобы принести вина. По возвращении она обнаружила, что оставшаяся половина торта исчезла.
— Джейн, — конфиденциальным шепотом спросила она, — что ты сделала с остальным тортом?
— Представьте себе, мэм, — последовал ответ таким же тихим шепотом, — представьте себе, мастер Когсби его съел!
Глава восьмая
«Час почти настал»
Мисс Примминс в ужасе повернулась к мастеру Когсби: рука младенца судорожно сжимала огромный кусок торта, щеки раздулись до предела, челюсти совершали вялые попытки прийти в движение. Испустив гневный вопль, мисс Примминс вышибла торт из его рук, схватила за волосы одной рукой и осыпала его спину градом тяжелых ударов, поставивших под угрозу немедленной кончины жизнь милого дитяти. Торт мгновенно проскользнул в желудок младенца, и из его прекрасного ротика исторгся такой жуткий, неблагозвучный вопль, что все гости, заткнув уши, дабы не слышать этого ужасного рева, молниеносно вылетели из комнаты.