Замок лорда Валентина
Шрифт:
Вот место для общественных писцов, которые писали за неграмотных, а тут — менялы, быстро обменивавшие деньги дюжины миров, а здесь — ряд совершенно одинаковых ларьков с сосисками, и в каждом похожие друг на друга лиимены крутят вертела над дымящимися углями.
Тут были и предсказатели судьбы, и колдуны, и жонглеры,— только не те, кого знал Валентин,— и сидевшие на корточках рассказчики, за несколько медяков повествовавшие о сложных и малопонятных приключениях жившего восемь тысяч лет назад лорда Стиамота, знаменитого короналя, чьи деяния
Он пошел дальше — мимо балаганчика, где золотоглазый вруун наигрывал на серебряной флейте нехитрую мелодию, чтобы очаровать какое-то трехголовое существо в плетеной корзинке, мимо ухмылявшегося мальчишки лет десяти, зазывавшего его играть в раковины и бусы, мимо ряда разносчиков, продававших флаги с изображением Горящей Звезды короналя, мимо факира, подвешенного над чаном с каким-то мерзким горячим маслом, мимо ряда толкователей снов, мимо прохода, забитого продавцами лекарств, мимо места переводчиков, мимо продавцов драгоценностей и, наконец, повернув за угол, где торговали всевозможной одеждой, дошел до скотного двора, где продавали верховых животных.
Сотни, если не тысячи сильных пурпурных животных спокойно стояли бок о бок, равнодушно взирая на все, что происходило вокруг.
Здесь было что-то вроде аукциона, но Валентин скоро понял, что разобраться в его ходе так же трудно, как в легенде о лорде Стиамоте. Продавцы и покупатели стояли двумя длинными рядами лицом друг к другу, рубили ребром ладони по запястьям, гримасничали, постукивали сжатыми кулаками и делали внезапный рывок локтем назад. Не произносилось ни одного слова, однако общение, и активное, явно шло, потому что писцы, стоявшие позади рядов, все время составляли акты продажи. Запись подтверждалась отпечатком пальца, окунутого в зеленые чернила, и торопливые клерки привязывали бирку с печатью Лабиринта понтифекса к бедру то одного, то другого животного.
Двигаясь вдоль линии аукциона, Валентин наконец наткнулся на Шанамира, который яростно стучал кулаками, дергал локтями и рубил покупателя по запястью. Через минуту все было кончено, и мальчик выскочил из ряда с радостными воплями. Он схватил Валентина за руку и в восторге завертелся вокруг него.
— Все продал! Все продал! И за высокую цену!
Он держал пачку расписок, выданных ему писцом.
— Пойдем со мной в казначейство, а потом нам останется только играть! Ты поздно встал?
— Наверное, поздно. Гостиница была почти пуста.
— Я пожалел тебя и не стал будить. Ты храпел, как блав. Что ты сегодня делал?
— Главным образом осматривал порт. Я пытался вернуться в гостиницу и случайно вышел на рыночную площадь. Мне повезло, что я набрел на тебя.
— Еще десять минут — и ты потерял бы меня навеки,— сказал Шанамир.— Вот сюда.
Он сжал запястье Валентина и потянул его к высокой светлой аркаде, где клерки за решеткой меняли расписки на деньги.
— Давай твои полсотни,— шепнул он/— Я здесь их разменяю.
Валентин отдал толстую блестящую монету и отошел в сторону, а мальчик встал в очередь. Через несколько минут Шанамир вернулся.
— Это твои,— сказал он и высыпал в раскрытый кошелек Валентина целый ливень монет — несколько по пять реалов и множество крон.— А это мои,— добавил он, лукаво улыбаясь и показывая три большие монеты по пятьдесят реалов, вроде той, которую он только что разменял для Валентина. Их он спрятал в пояс под камзолом.
— Выгодное путешествие! Во время фестиваля все с легкостью тратят свои деньги. Пошли! Вернемся в гостиницу и отпразднуем это флягой огненного вина, а? За мой счет!
Гостиница, как оказалось, была всего в пятнадцати минутах ходьбы от рынка. Как только они вышли на ту улицу, Валентин сразу узнал ее. Он подозревал, что в своих бесплодных поисках прошел мимо нее. Но теперь это было неважно — он здесь, а Шанамир рядом. Мальчик обрел свободу, избавившись от своих животных, и радовался полученной за них цене. Он болтал о том, что собирается делать в Пидруиде, прежде чем вернется домой. Программа была насыщенной: танцы, игры, выпивка, представления.
Когда они сидели в таверне, попивая вино за счет Шанамира, появились Слит и Карабелла.
— Можно присоединиться к вам? — спросил Слит.
— Это жонглеры из труппы скандаров, которая будет участвовать в параде,— объяснил Валентин Шанамиру.— Я познакомился с ними утром.
Он представил их друг другу. Жонглеры сели, и Шанамир предложил им вина.
— Ты был на рынке? — обратился к нему Слит.
— Был и все продал за хорошую цену.
— А теперь что? — поинтересовалась Карабелла.
— Побуду несколько дней на фестивале,— ответил мальчик,— а потом, наверное, домой, в Фалкинкип.
Он чуточку приуныл, подумав об этом.
— А ты? — Карабелла взглянула на Валентина/— Какие у тебя планы?
— Посмотреть фестиваль.
— А потом?
— Там видно будет.
Вино закончилось. Слит резко махнул рукой, и появилась вторая фляжка. Ее щедро разлили по кругу. Валентин почувствовал покалывание в языке от жгучей жидкости и легкое головокружение.
— А ты не хотел бы стать жонглером и войти в нашу труппу? — спросила Карабелла.
Валентин даже испугался:
— Я не умею!
— У тебя природные способности,— возразил Слит,— только нет навыка. Это мы с Карабеллой берем на себя. Ты быстро научишься, могу поклясться.
— Я буду путешествовать с вами, вести жизнь бродячего артиста и ходить из города в город?
— Точно.
Валентин взглянул через стол на Шанамира. Глаза мальчика сияли, и Валентин почти физически ощутил его возбуждение и зависть.
— Но с какой стати? — спросил он.— Зачем приглашать чужеземца, новичка?
Карабелла сделала знак Слиту, и тот быстро вышел из-за стола.