Замок Лорда Валентина
Шрифт:
Валентин смущенно сказал ему вслед:
– Я ведь говорил только о красоте города!
Тилкар, обычно самый молчаливый из скандаров, сказал:
– Залзан Кавол восхищается Долорном куда больше, чем ты думаешь, но никогда в этом не признается.
– Он высказывает восхищение только перед Пилиплоком, где мы родились, – вставил Гейбор Херн. – Ему кажется нелояльным сказать доброе слово о любом другом месте.
– Ш-ш-ш! – сказал Ирфон Кавол. – Вот он!
Их старший брат появился в дверях.
– Ну? – крикнул он. – Долго вы будете стоять? Через полчаса репетиция!
Его желтые глаза сверкали, как у лесного зверя. Он заворчал, сжал четыре кулака и снова исчез.
Странный хозяин, подумал Валентин. Где-то
Жонглеров пригласили выступить в Непрерывном Цирке Долорна – городское увеселение, работающее круглосуточно и круглый год. Гейроги, преобладающие в этом городе и в окружающей провинции, спали не по ночам, а по сезонам, по два-три месяца, в основном, зимой, а когда бодрствовали, неутомимо требовали развлечений. По словам Делиамбера, они хорошо платили, а в этой части Маджипура никогда не бывало избытка странствующих артистов.
Когда труппа собралась на послеобеденную репетицию, Залзан Кавол объявил, что они выступают после полуночи, с четырех до шести.
Валентин расстроился: он особенно ждал в эту ночь руководства, которое мог дать ему сон после прошлых тяжелых открытий. Но можно ли ждать полезных снов, если самые подходящие для этого часы он проведет на эстраде.
– Мы можем лечь спать пораньше, – заметила Карабелла. – Сны приходят в любой час. Или, может, тебе назначено время для послания?
Это было нахальное заявление для той, которая еще так недавно трепетала перед Валентином. Он улыбнулся, показывая, что не обижен – он заметил тень сомнения, мелькнувшую за ее насмешливостью, и сказал:
– Я могу вообще не уснуть, зная, что вставать придется так рано.
– Пусть Делиамбер коснется тебя, как в прошлую ночь, – посоветовала Карабелла.
– Предпочитаю сам найти способ заснуть, – ответил он.
Так он и сделал после дневных занятий и приличного ужина, в отеле – вяленого мяса и холодного голубого вина. Он занял отдельную комнату и прежде чем лечь в постель на прохладные тонкие простыни, годные, как говорила Карабелла, для герцога, поручил свой дух Леди Острова и молил ее о послании. Такое разрешалось и часто делалось, но не всегда давало результаты. Теперь ему больше всего нужна была помощь Леди. Если он и в самом деле был свергнутым Короналем, тогда она была его матерью как по плоти, так и по духу, и могла подтвердить его личность и направить его в его поисках.
Засыпая, он старался вызвать зрительный образ Леди и ее Острова, дотянуться через тысячи миль до нее и сотворить мост, какую-то искру сознания через эту безмерную брешь, чтобы Леди могла иметь контакт с ним. Ему препятствовали пробелы в памяти. Считалось, что каждый взрослый маджипурец знает черты лица Леди и географию Острова так же хорошо, как лицо своей матери и предместья своего города, но искалеченный мозг Валентина показывал ему, в основном, пустоту, которую надо было заполнить воображением и наугад. Как она выглядела в ту ночь в фейерверке над Пидрудом? Круглое, улыбающееся лицо, длинные густые волосы. Очень хорошо. А дальше? Предположим, что волосы черные и блестящие, черные, как и у ее сыновей Лорда Валентина и покойного Лорда Вориакса. Глаза карие, теплые и живые. Губы полные, щеки слегка впалые в уголках глаз тонкая сетка морщин. Величавая, крепкая женщина. Она прогуливается по саду среди пышных цветущих кустов, желтых танигалий и эльдеронов, пурпурных туилей, всего богатства тропической растительности; она останавливается, чтобы сорвать цветок и воткнуть его в волосы, идет дальше по белым мраморным плитам, петляющими между кустами, появляется на широком каменном патио на склоне того холма, на котором живет, и смотрит вниз на террасы одна под другой спускающиеся широкими изгибами к морю. И она смотрит на запад, на далекий Зимрол, закрывает
Валентин погрузился в глубокий сон. И Леди пришла. Он встретился с ней не на склоне холма под ее садом, а в каком-то пустом городе, в пустынной стране, в развалинах среди избитых непогодой колонн из песчаника и разбитых алтарей. Они вошли с противоположных сторон в полуразрушенный форум под призрачным светом луны, но лицо Леди было скрыто под вуалью. Он узнал ее по тяжелым кольцам черных волос и по аромату цветка эльдерона, воткнутого в них. Он знал, что это Леди Острова, но хотел видеть ее улыбку, чтобы согреть свой дух в этом унылом месте, он хотел видеть ее ласковые глаза, но видел только вуаль, плечи, часть головы.
– Мать? – спросил он неуверенно. – Мать, я Валентин! Разве ты не узнаешь меня? Посмотри на меня, мать!
Она, как призрак, проплыла мимо него и исчезла между двумя разбитыми колоннами, расписанными сценами деяний великих Короналей.
– Мать! – звал он.
Сон прошел. Валентин старался вернуть его, но не мог. Он проснулся и уставился в темноту, желая увидеть еще раз это закрытое лицо и понять значение. Она не узнала его. Значит, он настолько изменен, что даже родная мать не может узнать его в этом теле? А может, он никогда и не был ее сыном, так что у нее нет причин узнавать его? Ответа у него не было. Если дух черноволосого Лорда Валентина был внедрен в тело Валентина блондина, Леди Острова не подала и виду, что знает об этом, и он был так же далек от понимания, как и в то время, когда засыпал.
Он снова уснул. И почти тотчас же на его плечо легла рука и трясла его, пока он не пробудился. Карабелла.
– Два часа, – сказала она. – Залзан Кавол хочет, чтобы через полчаса мы все были в фургоне. Сон был?
– Незавершенный. А у тебя?
– А я не спала. По-тому, это разумнее. В некоторые ночи лучше вообще не спать. – И она застенчиво спросила, пока он одевался. – Я снова буду делить с тобой комнату, Валентин?
– Ты хочешь этого?
– Я поклялась обращаться с тобой, как раньше… до того, как я узнала… Ох, Валентин, я так испугалась! Ну да, да, мы снова будем товарищами и даже любовниками. Завтра ночью!
– А если я Корональ?
– Прошу тебя, не задавай таких вопросов.
– И все же, если?
– Ты приказал мне звать тебя Валентином и смотреть на тебя как на Валентина. Так я и буду делать, если ты не позволишь.
– Ты веришь, что я Корональ?
– Да, – прошептала она.
– И больше не боишься?
– Чуточку, самую чуточку. Но ты все еще кажешься мне обычным человеком.
– Хорошо.
– У меня был целый день, чтобы привыкать. И я дала клятву. Я должна думать о тебе как о Валентине. Я клялась в этом Силам. – Она ехидно захихикала. – Я клялась именем Короналя, что притворюсь, будто ты не Корональ, и я должна быть верной своей клятве – общаться с тобой как и раньше и звать тебя Валентином, и не бояться тебя, и вести себя так, словно ничего не изменилось. Значит, я могу прийти ночью в твою постель?
– Да.
– Я люблю тебя, Валентин.
Он слегка притянул ее к себе.
– Спасибо, что ты преодолела свой страх. Я тоже люблю тебя, Карабелла.
– Залзан Кавол будет в ярости, если мы опоздаем, – сказала она.
2
Непрерывный цирк помещался в здании совсем другого типа, чем большинство домов Долорна: громадный, плоский, без всяких украшений барабан, абсолютно круглый. Он был не более девяноста футов высотой, но занимал большое пространство на восточной окраине. Внутри большое центральное место занимала эстрада, а вокруг шли ряды сидений, ярус за ярусом поднимавшиеся концентрическими кругами к потолку.