Замок на двоих. Любовь короля эльфов
Шрифт:
– Любит меня, Айкен, – задумчиво повторил его величество. – Меня, а не короля Неблагого Двора. Самого меня…
И брауни не нашелся, что ему ответить.
Глава 1,
в которой рассказывается о болезнях фейри
Быть влюбленной – отвратительно! Вот просто и не подобрать другого слова! Это такое состояние души, когда думать ты можешь только о предмете своей любви. И этот самый предмет тут же приплетается к любой твоей мысли по любому поводу. Даже к простенькой, бытовой
Например, завтракаешь ты вкусной пышной кашей с изюмом и клубникой – и тут же возникает вопрос: а король любит кашу? А любит ли он виноград?
Берешься за свои эскизы – и тут же вспоминаешь, как он разглядывал нарисованное тобой бюстье.
Сидишь за прялкой – и словно наяву видишь, как длинные королевские пальцы нежно ощупывают получившиеся у тебя нити. Так нежно, как будто гладят твою щеку…
А когда умываешься – никуда не деться от мгновенной ассоциации: капельки воды на безупречном мужском торсе… тонкая черточка шрама слева от темного соска, похожего на ягодку смородины…
Тьфу ты!
Но воспоминания и ассоциации – еще полбеды! А вот Фаира, мечтающая выйти замуж за моего короля… и еще куча высших леди, жаждущих узнать, какого цвета рубашки он носит…
Так, стоп! Кэйр – вовсе не мой король. И вообще он не мой никаким местом! Нас связывают исключительно платонические отношения без низменных страстей! Да! Рабочие отношения, вот.
Но тогда почему так больно думать о грядущем бале, на котором не мой король выберет себе жену? По крайней мере, именно этого от него ждет весь Неблагой Двор. Вот если бы можно было всех местных красоток обратить в паучих и запереть в подземелье! Ну хотя бы на время бала… Конечно, это все равно не даст мне ни единого шанса, но зато и у них отнимет! Эх, сладкие гадкие мечты…
В общем, ревность – злая, болезненная штука, превращающая нормальную, здоровую духом женщину в мерзкое, подлое и совершенно безнравственное существо. Скажу вам больше: она даже любовь затмевает!
Кстати, леди Фаира, Радетельница чего-то там и потенциальная невеста Кэйра, была сама себе враг. Понятно, что она никакой ревности не испытывала – ко мне уж точно! – да и вообще не воспринимала меня даже и как тень соперницы. Наоборот! Решила, что я ей очень полезна и необходима! А потому бегала ко мне в гости каждый день. Считай, подружились!
Короля я за минувшую неделю ни видела ни разу, о чем честно и сообщала своей новой «подруге», но вот удержаться от гадостей не могла. Это были мелкие, невинные гадости: я делала вид, что тщательно пытаюсь припомнить о короле что-нибудь не особо важное, но ценное. «Мелкие детали», как и просила Фаира.
Да, да, по вечерам он предпочитает розовые оттенки в одежде! А еще обожает, когда его как бы случайно трогают за правое ухо. Сложно в исполнении, но если попросить наклониться и сделать вид, что хочешь сказать что-то секретное… А еще! Ему нравится, когда от женщины пахнет жареной печенкой! Вот представляешь,
С печенкой я, конечно, переборщила… И потому, увидев в глазах Фаиры явное недоверие, вдохновенно продолжила лгать: мол, точно не уверена, возможно, дело тут в смеси запахов! Ведь его величество любит аромат мускатного ореха, а печень приправляют именно им. Тут озабоченная леди радостно закивала, а я перевела дух. О предпочтениях Кэйра я и впрямь знала очень мало, но вот насчет муската была уверена: терпеть не может! Айкен как-то благоухал именно им, и король на него гавкнул за это… Так что если Фаира добавит в свои духи мускатную нотку…
Однако Неблагая леди заразила меня своим настойчивым интересом. Действительно, глупо – влюбиться в мужчину и практически ничего о нем не знать!
Те же цвета одежды… Я видела Кэйра исключительно в черном, белом и серебряном – но это, скорее, форма, королевский имидж! Кто знает, может, он и впрямь спит в зеленой пижамке, разрисованной листочками остролиста…
Но, в отличие от Фаиры, не желавшей общаться с низшими фейри, я-то ведь имею отличный источник информации! Часовая фейка Ирри! Пострадавшая от Айкена как раз за длинный язык и любовь к сплетням!
Поскольку вот так вот бесцеремонно заявиться к фейке в гости возможности не было, я попыталась приманить ее к себе. Очень просто: открыла дверку над циферблатом часов в моей спальне и, вплотную приблизив губы, позвала:
– Ирри! Ирри! Надо поговорить!
И тут же отпрянула, опасаясь павлино-вороны, которая там, собственно, живет. Как же она называется? Клыкоплир вроде бы… Кусающийся!
Он и откликнулся: из дверки высунулась пестрая голова с чудесным синим хохолком. Сонно глянула на меня, раскрыла длинный клюв, усеянный зубами, и сообщила:
– Кр-р-мау!
Ужас…
– Кар-р? – недовольно спросила птичка и выразительно распахнула клюв.
– Мне нужна часовая фея, – пояснила я и решила быть вежливой: – Вы не будете любезны ее позвать? Буду вам очень благодарна!
Птичка, кажется, удивилась. Не то вежливости, не то тому, что ее не считают банальным будильником…
– Мр-ра! – сказала она, и зубы исчезли. – Кра-а…
Желтые глазки моргнули, голова втянулась назад в дверку, зацепившись хохолком, и… Ну надо же! На ее месте появилась Ирри! Уселась на порожке, заболтала ножками и неласково спросила:
– Чего тебе, смертная? Или ты клыкоплира приручаешь? В него, бедолагу, обычно только швыряют всем, что под руку попадет…
– Нет, что ты! Я правда хотела с тобой повидаться.
– Вот мне делать-то больше нечего… – пробурчала фейка.
– А я как раз по делу, – уверила я, внимательно ее рассматривая. – Что-то вот вспомнила, что ты все время в одном и том же платье… Нет, оно очень красивое! Но мне кажется, тебе пойдет немного другой фасон. И цвет – под искры! Знаешь, такой – нежно-сиреневый.