Замок (сборник)

Вилсон Фрэнсис Пол

У тех, кому повезло, кончик кола быстро находил жизненно важный орган или артерию, и смерть спасала их. Ты проклинаешь их слишком скорую, тихую, благословенную смерть. Но у скольких других кол движется медленнее, резкими толчками, безжалостно пролагая мучительный путь через внутренности, когда под весом тела он неумолимо ползет вниз. Иногда наступает своего рода передышка: это бывает, когда кол упирается в кость и останавливается. Тогда надо избегать малейшего движения, даже самой слабой дрожи от боли. Но страшнее всего ветер.

Ты

слышишь тихий плач прямо над твоим правым плечом. Безумные от боли глаза молодой девушки умоляюще смотрят на тебя сверху. По–видимому, воткнутый, в нее кол наткнулся на что–то, и это не пускает его дальше. Глаза молят о помощи. Ты улыбаешься. Да, ты поможешь. Ты берешься за кол и изо всех сил трясешь его. Тебя вознаграждает хриплый, безумный вопль, когда ее тело неожиданно опускается вниз на три дюйма. По колу льется кровь, она струится по твоей руке.

Ты облизываешь пальцы…

Кэрол проснулась и бросилась в ванную комнату, не в силах остановить рвоту.

Эти сны! Сегодняшний был самым ужасным. Что с ней случилось? Господи, молю Тебя! Эти сны… когда же они прекратятся?

2

Она уже чувствовала себя лучше, хотя мысль о сновидении вызвала у нее тошноту. У них кончилось молоко, и она пошла в Стэн–маркет, чтобы купить большую бутылку. И вот она стоит у прилавка, не замечая, что из вощеной бутыли, которую она держит в одной руке, капает молоко, а другая ее рука сжимает пятидолларовую бумажку вместе с коробкой пончиков. Она стоит и, не отрывая глаз, смотрит на выставленную на прилавке местную бульварную газету. У нее становится сухо во рту, когда она видит заголовок на всю первую полосу «Лайт»:

ВСЕМИРНО ИЗВЕСТНЫЙ УЧЕНЫЙ ОСТАВЛЯЕТ СВОЕ СОСТОЯНИЕ САМОМУ СЕБЕ!

О Боже! Этого не может быть!

Она бросила все на прилавок и схватила газетку, моля Бога, чтобы это оказалось простым совпадением, еще одной «уткой», на которые так падка «Лайт» с ее сенсациями о привидениях, колдунах и мерзких чудовищах.

«ЧИТАЙТЕ СТАТЬЮ НА СТРАНИЦЕ ТРИ» – было напечатано в нижнем правом углу. Дрожащими руками она раскрыла газету.

Господи, не дай этому случиться!

Но ее молитва осталась без ответа. Она чуть не закричала, когда увидела подпись: «Джеральд Беккер».

– Все это читают, – обратилась к ней рыжеволосая женщина за прилавком, жуя жвачку. – Надо было заказать вдвое больше экземпляров. Они так хорошо раскупаются.

Кэрол почти не слышала ее. Она увидела фамилию «Хэнли» в первой строчке и слово «клон» во второй. Она судорожно прижала газету к груди, и ноги понесли ее к двери.

– Эй! – окликнула ее женщина. – Вы забыли…

Кэрол с трудом произнесла:

– Оставьте себе сдачу, – и, выскочив из магазина, бросилась к машине. Она должна приехать домой, показать Джиму газету раньше, чем это сделает кто–нибудь другой.

Мчась через центр Монро, Кэрол снова и снова повторяла:

Как? Как Беккер обнаружил это? Как?

Въехав

на подъездную дорожку, она обежала дом и раздвинула рододендроны. Верхняя крышка люка была закрыта. Кэрол подняла ее и в ужасе увидела, что пакет исчез. Там, куда она положила его, на песке осталась вмятина, а самих дневников не было.

Она вбежала в дом. Джим сидел в мягком кресле. Ее словно ножом резануло по сердцу, когда она увидела его бледное потрясенное лицо.

– Кто–то оставил это на крыльце, – сказал он, поднимая экземпляр «Лайт».

– О Джим!

– Как это случилось, Кэрол? – спросил он, глядя на нее с такой мукой, что ей хотелось плакать.

– Джим! Это не я!

– Так как же Беккер получил этот материал? В его статье есть абзацы, слово в слово повторяющие письмо Хэнли мне. Как это могло случиться, если записи, по твоим словам, были сожжены?

Пронзительно зазвонил телефон. Аппарат стоял у локтя Джима, но он и не подумал снять трубку. Когда Кэрол направилась к аппарату, он сказал:

– Оставь его в покое. Это просто какой–нибудь репортер из ежедневных нью–йоркских газет, который хочет узнать, правда ли то, что написано в «Лайт».

– О!.. – Положение было ужасным и становились все хуже.

– Ты не ответила на мой вопрос, Кэрол. Как?

– Потому что на самом деле я их не выбросила.

Джим медленно встал с кресла.

– Что?

– Я… я только сказала тебе это, чтобы ты не искал их. В действительности я спрятала их в водопроводном люке до…

Он сделал два шага к ней.

– То есть солгала мне, что выбросила их?

– Да, видишь ли…

Он подошел ближе, глаза его сейчас пылали гневом, были почти безумными. А проклятый телефон всё звонил и звонил.

– Ты солгала тогда, но сейчас ты говоришь правду?

– Да.

На его лице была написана такая ярость, что она испугалась.

– А откуда я знаю, что ты не лжешь теперь?

– Потому что я не стала бы лгать!

– Но ты уже солгала! – Он поднес заголовок, напечатанный в «Лайт», к самым ее глазам и закричал: – Прошу настоящую Кэрол Невинс Стивенс встать и сказать мне, почему она так поступила со мной!

Кэрол больше не могла сдерживаться. Она зарыдала.

– Но, Джим, я здесь ни при чем! Это несправедливо!

Телефон перестал звонить.

– Что ж, с этим, по крайней мере, согласимся, – сказал он более мягко и показал на газету. – Я знаю, что ты не имела такого намерения, но тебе придется чертовски много объяснить мне.

Она рассказала ему все – начиная с того, как прочла дневник, и кончая тем, как спрятала записи в водопроводном люке и на следующее утро поведала ему выдуманную историю.

– Как я хочу сейчас, чтобы они действительно были сожжены! – воскликнул Джим.

– Я тоже. О, ты не знаешь, как я хочу этого! Но они принадлежали тебе! Мне казалось, я не вправе уничтожать их.