Замок. Рассказы (сборник)
Шрифт:
– Значит, остается один вывод, – сказал К., – все очень неясно и неразрешимо, кроме того, что меня выкидывают.
– Да кто осмелится вас выкинуть, господин землемер? – сказал староста. – Именно неясность всего предыдущего обеспечивает вам самое вежливое обращение; по-видимому, вы слишком обидчивы. Никто вас тут не удерживает, но ведь это еще не значит, что вас выгоняют.
– Знаете, господин староста, – сказал К., – теперь вам все кажется слишком ясным. А я вам сейчас перечислю, что меня тут удерживает: те жертвы, которые я принес, чтобы уехать из дому, долгий трудный путь, вполне обоснованные
– Ах, Фрида, – сказал староста без всякого удивления. – Знаю, знаю. Но Фрида пойдет за вами куда угодно. Что же касается всего остального, то тут, несомненно, надо будет кое-что взвесить, я сообщу об этом в Замок. Если придет решение или если придется перед этим еще раз вас выслушать, я за вами пошлю. Вы согласны?
– Нет, ничуть, – сказал К., – не нужны мне подачки из Замка, я хочу получить все по праву.
– Мицци, – сказал староста жене, которая все еще сидела, прижавшись к нему, и рассеянно играла с письмом Кламма, из которого она сложила кораблик; К. в перепуге отнял у нее письмо, – Мицци, у меня опять заболела нога, придется сменить компресс.
К. встал.
– Тогда разрешите откланяться? – сказал он.
– Конечно! – сказала Мицци, готовя мазь. – Да и сквозняк слишком сильный.
К. обернулся: его помощники с неуместным, как всегда, служебным рвением сразу после слов К. распахнули настежь обе половинки дверей. К. успел только кивнуть старосте – он хотел поскорее избавить больного от ворвавшегося в комнату холода. И, увлекая за собой помощников, он выбежал из дома, торопливо захлопнув двери.
Глава шестая
Второй разговор с хозяйкой
У постоялого двора его ждал хозяин. Он сам не решался заговорить первым, поэтому К. спросил, что ему нужно.
– Ты нашел новую квартиру? – спросил хозяин, уставившись в землю.
– Это тебе жена велела узнать? – сказал К. – Наверно, ты очень от нее зависишь?
– Нет, – сказал хозяин, – спрашиваю я от себя. Но она очень волнуется и расстраивается из-за тебя, не может работать, все лежит в постели, вздыхает и без конца жалуется.
– Пойти мне к ней, что ли? – спросил К.
– Очень тебя прошу, – сказал хозяин, – я уже хотел было зайти за тобой к старосте, постоял у него под дверью, послушал, но вы все разговаривали, а она меня к себе не пустила, вот и пришлось тебя тут дожидаться.
– Тогда пойдем к ней скорее, – сказал К., – я ее быстро успокою.
– Хорошо, если бы удалось, – сказал хозяин.
Они прошли через светлую кухню, где три или четыре служанки в отдалении друг от друга, занятые каждая своей работой, буквально оцепенели при виде К. Уже из кухни слышались вздохи хозяйки. Она лежала в тесном закутке без окна, отделенном от кухни тонкой фанерной перегородкой. Там помещались только большая двуспальная кровать и шкаф. Кровать стояла так, что с нее можно было наблюдать за всей кухней и за теми, кто там работал. Зато из кухни почти ничего нельзя было разглядеть в закутке. Там было совсем темно, только белые с красным одеяла чуть выделялись во мраке. Лишь войдя туда и дав глазам немного привыкнуть, можно было разглядеть подробности.
– Наконец-то вы пришли, – слабым голосом сказала хозяйка. Она лежала на спине, вытянувшись, дышать ей, как видно, удавалось с трудом, и она откинула перину. В постели она выглядела гораздо моложе, чем в платье, но ее осунувшееся лицо вызывало жалость, особенно из-за ночного чепчика с тонким кружевцем, который она надела, хотя он был ей мал и плохо держался на прическе.
– Как же я мог прийти, – сказал К. мягко, – вы ведь не велели меня звать.
– Вы не должны были заставлять меня ждать так долго, – сказала хозяйка с упрямством, свойственным всем больным. – Садитесь, – и она указала ему на край постели, – а вы все уходите! – Кроме помощников, в закуток проникли и служанки.
– Я тоже уйду, Гардена, – сказал хозяин, и К. впервые услыхал имя хозяйки.
– Ну конечно, – медленно проговорила она и, словно думая о чем-то другом, рассеянно добавила: – Зачем тебе оставаться?
Но когда все вышли на кухню – даже помощники сразу послушались, впрочем, они приставали к одной из служанок, – Гардена все же вовремя сообразила, что из кухни слышно все, о чем говорится за перегородкой – дверей тут не было, – и потому она всем велела выйти из кухни. Что и произошло тотчас же.
– Прошу вас, господин землемер, – сказала Гардена, – там, в шкафу, поблизости висит платок, подайте его мне, пожалуйста, я укроюсь, перину я не выношу, под ней дышать тяжело. – А когда К. подал ей платок, она сказала: – Взгляните, правда красивый платок?
Похоже, что это был обыкновенный шерстяной платок, К. только из вежливости потрогал его еще раз, но ничего не сказал.
– Да, платок очень красивый, – сказала Гардена, кутаясь в него. Теперь она лежала спокойно, казалось, все боли прошли, более того, она даже заметила, что у нее растрепались волосы от лежания, и, сев на минуту в постели, поправила прическу под чепчиком. Волосы у нее были пышные.
К. вышел из терпения:
– Вы, хозяйка, велели узнать, нашел ли я себе новую квартиру?
– Я велела? Нет-нет, это ошибка.
– Но ваш муж только что меня об этом спросил.
– Верю, верю, – сказала хозяйка, – у нас вечно стычки. Когда я не хотела вас принять, он вас удерживал, а когда я счастлива, что вы тут живете, он вас гонит. Он всегда так делает. Вечно он выкидывает такие штуки.
– Значит, – сказал К., – вы настолько изменили свое мнение обо мне? И всего за час-другой?
– Мнение свое я не изменила, – сказала хозяйка ослабевшим голосом, – дайте мне руку. Так. А теперь обещайте, что будете говорить со мной совершенно откровенно, тогда и я с вами буду откровенна.
– Хорошо, – сказал К., – кто же начнет?
– Я! – сказала хозяйка. Видно было, что она не просто хочет пойти К. навстречу, но что ей не терпится заговорить первой.
Она вынула из-под одеяла фотографию и протянула ее К.
– Взгляните на эту карточку, – попросила она.
Чтобы лучше увидеть, К. шагнул на кухню, но и там было нелегко разглядеть что-нибудь на фотографии – от времени она выцвела, пошла трещинами и пятнами и вся измялась.