Замок. Роман, рассказы, притчи
Шрифт:
Они улыбнулись.
– Вообще-то нас легко различают, – сказали они, словно оправдываясь.
– Охотно верю, – согласился К. – Я сам тому свидетель, но я-то на вас своими глазами смотрю, и для меня вы оба на одно лицо. Так что буду обращаться с вами как с одним человеком и кликать обоих Артуром, ведь так, кажется, кого-то из вас зовут, тебя, что ли? – спросил К., кивнув на одного из них.
– Нет, – отозвался тот. – Меня Иеремией зовут.
– Ну и ладно, какая разница, – бросил К. – Буду обоих Артурами звать. Как Артура куда-нибудь посылаю, значит, оба туда идете, работу какую-нибудь
После некоторого раздумья они сказали:
– Однако это было бы нам весьма неприятно.
– Еще бы, – сказал К. – Разумеется, это и должно быть вам неприятно, но я так решил, и быть по сему.
К. давно приметил, что один из мужиков все время вертится возле их стола; сейчас, наконец решившись, он шмыгнул к одному из помощников, норовя что-то тому шепнуть.
– Я бы попросил, – резко сказал К., прихлопнув по столу ладонью и вставая, – это мои помощники, и у нас сейчас совещание. Никто не имеет права нам мешать.
– Извольте, извольте, – испуганно залепетал мужик и попятился к своему столу.
– И зарубите себе на носу, – сказал К., снова садясь на место, – без моего разрешения вы ни с кем разговаривать не смеете. Если я здесь чужак, а вы мои прежние помощники, то и вы здесь чужаки. А раз так, то мы, трое чужаков, должны держаться вместе. Понятно? Дайте мне руки!
Обе руки протянулись к нему с чрезмерной поспешностью.
– Да ладно лапы-то совать, – бросил К. – Но приказ есть приказ. Сейчас я спать пойду и вам советую. Сегодня у нас день для работы пропал, поэтому завтра приступим спозаранку. Завтра мне в Замок ехать, сани достанете, и чтобы в шесть утра оба у крыльца меня ждали, с санями!
– Хорошо, – сказал один.
Но второй тут же его одернул:
– Вот ты говоришь «хорошо», а прекрасно ведь знаешь, что это невозможно.
– Тихо! – сказал К. – Вы, похоже, вздумали один от другого отличаться.
Однако теперь и первый сказал:
– Он прав, это невозможно, посторонним в Замок без разрешения никак нельзя.
– Хорошо, где испрашивают разрешение?
– Не знаю, у кастеляна, наверно.
– Тогда запросим по телефону, вы оба сейчас же позвоните кастеляну.
Они кинулись к аппарату, вызвали нужный номер, – все это в страшной спешке, отталкивая друг друга и всем видом до смешного усердно стараясь изобразить послушание, – и спросили, можно ли К. завтра вместе с ними явиться в Замок. Брошенное в ответ «нет» прозвучало так резко, что донеслось даже до столика К., однако это было не все, полный ответ гласил: «Ни завтра, ни когда-либо впредь».
– Я позвоню сам, – заявил К., вставая.
Прежде, если не считать размолвки с назойливым мужичком, ни сам К., ни его помощники внимания к себе почти не привлекали, но эти его слова вызвали всеобщий переполох. Вслед за К. все повскакали с мест и беспокойной гурьбой сгрудились около телефона вокруг К., несмотря на отчаянные попытки трактирщика сдержать напор ротозеев. Мнение большинства сводилось к тому, что К. вообще никакого ответа не удостоится. К. пришлось даже прикрикнуть на них: дескать, их мнения никто и не спрашивает.
Из слухового рожка донеслось странное гудение, какого К. по телефону никогда прежде не слыхивал. Казалось, это слитное гудение бесчисленного множества детских голосов – впрочем, даже не гудение, а пение, только очень отдаленное, – как если бы из этого гудения непостижимым образом образовался один высокий, но сильный голос, бьющий прямо в барабанную перепонку, буравящий ее, словно он не только презренного слуха стремится достигнуть, а норовит проникнуть гораздо глубже. Даже не пытаясь звонить, К. вслушивался в диковинный этот звук: левой рукой оперся на подвесной корпус телефонного аппарата, да так и замер.
Неизвестно, сколько это продолжалось и сколько бы длилось еще, если бы хозяин не дернул его за рукав: к нему, мол, посыльный.
– Да уйди ты! – в сердцах крикнул К., судя по всему, прямо в переговорный рожок, потому что в слуховой ему тотчас же ответили. Разговор получился вот какого свойства…
– Освальд слушает, кто говорит? – спросил строгий, неприязненный и заносчивый голос, в котором К. почудился некий речевой изъян, а еще показалось, будто именно этот изъян голос и пытается перекрыть избытком строгости.
К. не решался назваться, ведь перед телефоном он совершенно бессилен: одна оплошность – и на том конце провода на него могут наорать, бросить трубку, а значит, один из важных путей мгновенно будет отрезан. Однако и молчание К. вызвало нетерпеливое раздражение.
– Кто говорит? – повторил голос и тотчас же добавил: – Было бы совсем неплохо, если бы с вашего номера пореже сюда звонили, ведь только что уже был звонок.
И тут К., посчитав возможным на это замечание вовсе не отвечать, в порыве внезапной решимости вдруг отозвался:
– Говорит помощник господина землемера.
– Какой помощник? Какого господина? Какого землемера?
Но К., припомнив вчерашний разговор, мигом нашелся и коротко бросил:
– Спросите у Фрица.
К немалому его изумлению, уловка сработала. Но еще больше, чем эта удача, его изумила слаженность работы тамошних служб. В ответ прозвучало:
– Ах да, знаю. Вечно этот пресловутый землемер. Так-так. Дальше что? Какой помощник?
– Йозеф, – доложил К.
Ему немного мешал ропот крестьян за спиной, видно, тем не по нраву пришлось, что он не своим именем назвался. Но сейчас ему было не до них, слишком уж занимал его телефонный разговор.
– Йозеф? – переспросил голос. – Помощников зовут… – тут возникла пауза, очевидно, голос у кого-то сверялся, – Артур и Иеремия.
– Так то новые помощники, – возразил К.
– Нет, прежние.
– Новые, это я прежний, нынче в распоряжение господина землемера прибыл.
– Нет! – гаркнули на том конце провода.
– Кто же тогда я? – спросил К., сохраняя прежнюю невозмутимость.
Опять повисла пауза, и тот же голос, с тем же речевым изъяном, только тоном пониже и вроде бы уважительнее, вдруг протянул: