Замок. Роман, рассказы, притчи

Кафка Франц

– Так ты, сударь, не спрашивал, – отвечал Варнава. – Ты вроде еще одно поручение собирался мне дать, но ни в трактире, ни в своей комнате говорить не хотел, вот я и подумал, что тут, у родителей моих, ты без помех мне все и накажешь, ты только распорядись, они сразу же выйдут, да и переночевать можешь, если тебе у нас больше понравится. Или я что не так сделал?

К. не смог ему ответить. Выходит, это недоразумение, самое обычное, гнусное житейское недоразумение, а К. так доверился – и так обманулся? Позволил ослепить себя шелковистым блеском ладно пригнанной куртки, которую Варнава как раз расстегивал и из-под которой лезла на свет грубая, грязно-серая, латаная-перелатаная рубаха, что прикрывала его костлявую, но могучую батрацкую

грудь. И все вокруг было этой рубахе под стать, если не хуже: дряхлый, скрюченный подагрой отец, который, казалось, передвигается скорее с помощью шарящих в воздухе рук, нежели шаркающих по полу ног, мать с вечно сложенными на груди руками, тоже еле-еле, крошечными шажками таскающая свое непомерно тучное тело; оба они, и мать и отец, едва только К. вошел в дом, из своего угла тронулись навстречу гостю, но путь этот обещал быть еще очень долгим. Сестры, обе белокурые, похожие друг на дружку и на Варнаву, только лицами погрубее его, рослые крепкие девахи, обступили вошедших и ждали от К. хоть приветливого словца, а он ничего вымолвить не мог, он думал: здесь, в деревне, любой житель для него важен, да, наверно, так оно и есть, вот только людишки эти почему-то нисколько его не интересуют. Будь он в состоянии осилить дорогу до трактира в одиночку, он не раздумывая ушел бы сию же секунду. Возможность завтра спозаранку отправиться в Замок вместе с Варнавой теперь нисколько его не прельщала. Он хотел проникнуть в Замок сегодня же, среди ночи, никем не замеченный, да, ведомый Варнавой, но тем Варнавой, каким тот ему виделся прежде, – самым близким человеком из всех, кого он здесь пока повстречал, однако еще и человеком, гораздо теснее связанным с Замком, чем положено ему по его внешне скромной должности. А с теперешним Варнавой, отпрыском этакой семейки, с которой он сросся давно и накрепко, вон, уже за общим столом сидит, с человеком, которому, что весьма примечательно, даже ночевать в Замке не дозволено, – рука об руку с таким человеком являться в Замок белым днем совершенно исключено, это дурацкая, смешная в своей безнадежности затея.

К. присел на скамью у окна, твердо решив провести так всю ночь и больше никаких услуг от семейства Варнавы не принимать. Другие жители деревни, те, что гнали его или пугливо чурались, сейчас казались ему не такими опасными, ведь они просто предоставляли его самому себе, тем самым помогая ему собраться с силами, зато мнимые горе-помощники, что маскарадными уловками вместо Замка заманивают его к себе в дом, – вот они волей-неволей сбивают его с толку и, значит, понапрасну подтачивают его силы. Радушное приглашение откушать с хозяевами за одним столом К. попросту пропустил мимо ушей и, понуря голову, остался сидеть на скамейке.

Тогда Ольга, та из сестер, что обличьем попригожей, сама, хотя и не без девичьей застенчивости, подошла к К. и попросила его к столу, хлеб с салом уже нарезаны, за пивом она сейчас сходит.

– Куда? – спросил К.

– В трактир, – ответила она.

К. только того и нужно было, он попросил Ольгу никакого пива не покупать, а вместо этого проводить его обратно до трактира, у него там, дескать, важные дела. Однако выяснилось, что Ольга собралась не в его, далекий, трактир «У моста», а в тот, что поближе, в «Господское подворье». К. все равно попросил разрешения ее проводить, быть может, так он подумал, ему удастся найти ночлег там; каким бы этот ночлег ни оказался, К. заранее предпочитал его самой просторной кровати в этой хибаре. Ольга ответила не сразу, сперва оглянулась в сторону стола. Тогда ее брат поднялся, с готовностью кивнул и сказал:

– Ежели сударю так угодно…

Согласие это едва не подвигло К. взять свою просьбу назад, ибо ничего путного от Варнавы ждать не приходилось. Но затем, когда все принялись обсуждать, пустят ли К. вообще в трактир, и дружно в этом усомнились, К. с тем большим упорством стал на своей просьбе настаивать, даже не утруждаясь сколько-нибудь вразумительным ее объяснением; пусть это семейство принимает его таким, как есть, перед ними он совершенно не испытывал неловкости. Слегка смущала его разве что Амалия, не спускавшая с него тяжелого, упорного и, казалось, чуть туповатого взгляда.

По пути в трактир – дорога была недолгой, но К. снова уцепился, теперь за Ольгу, он ничего с собой поделать не мог, и та тащила его за собой почти так же, как недавно брат, – он узнал, что трактир этот вообще-то только для господ из Замка, которые, когда бывают по делам в деревне, там едят, а иногда и ночуют. Ольга говорила с К. тихо и доверительно, ему было приятно идти с ней, почти так же приятно, как с братом, и хотя К. пытался это благодатное ощущение от себя гнать, оно все равно не проходило.

Внешне трактир оказался очень похож на тот, где остановился К., видимо, в деревне вообще больших внешних различий ни в чем не было, тем заметнее они бросались в глаза в мелочах: здесь, к примеру, крыльцо было с перилами, его освещал красивый фонарь над дверью, а когда они вошли, над их головами колыхнулось полотнище, оказалось, это знамя с графским гербом. В прихожей они тотчас наткнулись на хозяина, должно быть совершавшего дежурный обход заведения; мимоходом стрельнув в К. сквозь прищур своих то ли пристальных, то ли сонных глазок, хозяин предупредил:

– Господину землемеру вход только до буфетной.

– Конечно, – откликнулась Ольга, незамедлительно беря К. под защиту, – он со мной, просто провожал.

Однако К. вместо благодарности решительно отстранился от Ольги и отвел трактирщика в сторонку; Ольга послушно осталась ждать у дверей.

– Я хотел бы тут переночевать, – заявил К.

– К сожалению, это невозможно, – отрезал хозяин. – Вы, похоже, не осведомлены: это заведение только для господ из Замка.

– Так то, наверно, просто предписание такое, – заметил К. – Однако дать мне прикорнуть где-нибудь в уголке, полагаю, возможность все-таки найдется.

– Был бы чрезвычайно рад пойти вам навстречу, – отозвался трактирщик, – но, даже невзирая на строгость предписания, о котором вы судите всего лишь как приезжий, желание ваше потому еще неисполнимо, что господа в подобных вопросах донельзя щепетильны, и я убежден, они совершенно не способны – по крайней мере без предупреждения – выносить один только вид постороннего лица; если я пущу вас переночевать и вас по какой-нибудь случайности – а случайность ведь всегда на стороне господ – обнаружат, пропаду не только я, но и вы. Звучит, быть может, и смешно, но поверьте, это чистая правда.

Этот высокий, безупречно застегнутый на все пуговицы господин, что, одной рукой опершись о стену, другую положив на пояс, скрестив ноги и чуть склонившись к К., доверительно и даже дружелюбно с ним беседовал, казалось, почти никакого отношения к деревне не имеет, разве что его темный костюм слегка походил на праздничный наряд крестьянина.

– Охотно и вполне вам верю, – сказал К., – да и значение предписания я вовсе не склонен недооценивать, хоть и выразился неловко. Я только на одно хочу обратить ваше внимание: у меня в Замке влиятельные связи, и еще более влиятельными я обзаведусь, они защитят вас от любой угрозы, какой чревата для вас моя ночевка, и послужат порукой моей щедрой благодарности в будущем даже за столь пустяковое одолжение.

– Это я знаю, – вымолвил трактирщик и задумчиво повторил: – Это я все знаю.

Видимо, именно сейчас К. следовало проявить побольше настойчивости, но как раз такой ответ хозяина его огорчил, и он спросил только:

– А что, много господ из Замка у вас сегодня ночуют?

– В этом отношении сегодня, можно сказать, день благоприятный, – ответил хозяин тоном уже почти зазывным. – Один постоялец всего остается.

Однако К., почти уверившись, что ему не откажут, на просьбе настаивать не решился и только осведомился о фамилии гостя.