Заморский принц в нагрузку
Шрифт:
Очнулась я от легкого похлопывания по щекам.
— Ира, очнись, — просил Облом.
Я открыла глаза и увидела перед собой его склоненное взволнованное лицо.
— Ты спустился вниз? Не собирался же.
— Ага, если это можно назвать спуском, скорее падением. Все ступеньки собственным задом пересчитал. Нет теперь ни ступенек, ни лестницы. Она, Ира, сломалась, — поставил меня в известность Облом.
— А как мы теперь отсюда выберемся? — Я сначала посмотрела на груду дощечек, валявшихся кучкой, а потом задрала голову вверх.
Подвал был достаточно глубоким, метра
— И зачем рыть такие подвалы? Непонятно! Это ведь западня. А где Кузнецов?
— Очухался и пошел искать лестницу. Только мне кажется, он удрал, — предположил Облом.
— Глупо.
— Еще как! Потому что, если он удрал, я все равно отсюда выберусь, найду его и ноги вырву, а потом выступлю на суде в качестве прокурора, а не адвоката. Придется изменить своим принципам.
— Облом, ты видел, там, в углу чья-то рука?
— Видел. Думаю, это Стас. Ты руки испугалась? Ну и бежала бы к лестнице, и уже здесь в обморок падала. Теперь вдвоем в подвале сидеть будем.
— Я виновата. А ты зачем сюда свалился?
— Как зачем? Тебя спасать. Поди, знай, почему ты в обморок хлопнулась? Ты же делаешь все по-своему, заранее не предупреждаешь. Нет чтоб все по-человечески…
— А ты к Стасу подходил? Или кто там лежит? — перебила я бурчание Облома.
— Подходил. Череп проломлен, он уже дня два как умер. Если бы здесь было теплее, давно бы уже разложился.
Только сейчас я почувствовала, как в погребе холодно. От низкой температуры и от близкого присутствия трупа меня начало знобить, руки и ноги онемели, от страха я не могла пошевелить ни одним пальцем, зато челюсти забились друг о дружку часто-часто, выдавая характерный звук, очень похожий на азбуку Морзе. Сердце билось в унисон зубам, да так громко, что у меня от его частых ударов стало шуметь в голове. Наверное, поэтому я не сразу услышала Облома. Он в который раз обращался ко мне, но я, находясь в состоянии ступора, никак не реагировала. Наконец Облом не выдержал и хлопнул меня по плечу.
— Очнись. Окаменела, что ли?
— Холодно.
Облом поставил по центру подвала два ящика, на один посадил меня, а на другой уселся сам, предварительно сняв с себя куртку и накинув ее мне на плечи.
— Погрейся. — Он протянул мне стакан со свечой. Какое-никакое, а тепло от нее шло.
— Спасибо, — поблагодарила я, запахивая на груди широкую одежку.
— Доставай мобильник, брату звони.
— Я? Звони сам. Он мне не поверит и пошлет, подозреваю, очень далеко. А тебя он где-то и как-то даже уважает. Звони сам. — Я сняла с шеи шнурок с телефоном и протянула Облому.
Как хорошо, что месяц назад он подарил мне новый телефон, маленький, красивый, который можно носить на шее. Обычно я всегда таскала телефон в сумке и никогда не слышала его звонков. Облом часто жаловался, что я не отвечаю на мобильные звонки, а потом не выдержал и разорился для меня на новый аппарат. Теперь он требует, чтобы я всегда носила его подарок на видном месте, то есть на груди. Зато сам частенько забывает подзарядить свою трубку и время от времени пользуется моим телефоном.
Облом сразу дозвонился Борису, он по-деловому доложил обстановку, объяснил, как к нам доехать, и попросил поторопиться, поскольку моя психика может не выдержать продолжительного соседства с трупом.
На что Борька не преминул заметить:
— Тебе нечего бояться, она от рождения с прибабахом, так что хуже ей от трупа не станет.
Как Облом ни закрывал ладонью трубку, но в подвале было так тихо, что я все равно услышала гнусные слова братца. Я не стала их комментировать, а просто обиженно отвернулась к стенке, естественно, противоположной той, рядом с которой лежал Стас. Разглядывать на этой стене было особо нечего — пустая посуда мало кого может заинтересовать. Я перевела взгляд на банки, от нечего делать пересчитала их, оказалось — ровно сорок две штуки. Следующим объектом моего визуального осмотра должен был стать ящик для хранения картошки. Вдруг мне показалось, что там кто-то скребется. Этого еще не хватало! Я поймала себя на мысли, что мне легче пережить соседство трупа, нежели знать, что рядом находится, пускай даже одна, маленькая мышь. От страха у меня опять помутилось в голове. Я поджала под себя ноги, втиснулась в теплый бок Облома и уткнулась лицом в его плечо.
Прошел час. По моим подсчетам, Борька с бригадой должен был появиться здесь не раньше, чем еще через час. Мы добирались сюда часа полтора, но мы ехали на иномарке со скоростью сто двадцать километров в час. А Борис в лучшем случае на своем «бобике» будет прыгать по кочкам со скоростью километров восемьдесят. Так что, как ни крути, в этом подвале нам еще час куковать.
Но, как ни странно, минут через пять хлопнула дверь, и в дом вошли люди. Они протопали к люку, снизу я хорошо видела, как один мужчина остановился на краю, потоптался в пыльных ботинках, потом присел и опустил голову в люк.
— Пацаны, а здесь кто-то есть.
— Что-то не помню, чтобы менты между собой называли себя пацанами, — тихо прошептала я на ухо Облому.
— По-моему, это то, чего я опасался. Кажется, Стаса все-таки нашли братки. Только они немного припозднились.
— Эй, вы чего там шепчетесь? — В люке показался еще один бритый череп. — Вы кто такие?
— Мы? Узники Бухенвальда. — Облом выплыл на свет и показался во весь рост.
Сверху послышался дружный смех. Кто-кто, а Облом совсем не напоминал измученное голодом создание: его круглое пузцо выпирало из любой одежды, даже самой просторной, а здоровый цвет лица свидетельствовал о том, что мой приятель всегда хорошо и полноценно питался.
— Ценю чувство юмора, — ответил, по-видимому, старший в этой компании и тоже заглянул в люк.
Я узнала его. Это был человек из окружения Мавра, один из тех двоих, которых я видела в казино «Тройка».
— Что вы в подвале делаете?
— Приехали дом покупать. Нам посоветовали этот. Говорят, хозяева давно здесь не живут, можно договориться и по дешевке купить.
— А внизу как оказались?
— Жена полезла погреб посмотреть, я за ней… Погреб хороший, вот только одна беда — лестница мой вес не выдержала. Теперь сидим втроем, ждем, когда нас вытащат.