Замуж не напасть
Шрифт:
— Как ты насчет мороженого?
— А потом в магазин? — спрашивает хитрый мальчишка. Они выходят на улицу.
— Мы поедем на автобусе или на трамвае?
— Мы поедем на этой серенькой машинке. Тебя устраивает?
— Устраивает. — Он вырывает свою руку из ее руки и независимо подходит к «вольво».
Вышедший из машины Виталий открывает перед ним заднюю дверцу. Мальчик, помедлив, сообщает ему:
— Меня зовут Иван Михайлович.
— А меня — Виталий Всеволодович. Можешь звать — дядя Виталий.
— А меня можете звать дядя Ваня.
Виталий, улыбаясь, переглядывается с Евгенией.
— Это сын Нади.
— Мы должны отвезти его домой?
— Мы должны его развлечь.
Он усаживает в машину Евгению, сам садится за руль и, полуобернувшись, спрашивает у мальчика:
— Значит, сегодня гуляем?
— Гуляем!
Важность в момент слетает с него, глазенки загораются, и он спрашивает:
— В игрушечный магазин заедем?
— Спрашиваешь!
Виталий заводит машину и говорит:
— Начнем с чего?
— С детского кафе! — говорят его пассажиры.
Глава 13
Во вторник утром они отвозят Ивана в детсад, причем тот требует, чтобы отвели его непременно оба. Они ведут его за руки, а мальчишка с гордостью посматривает по сторонам.
Сегодня он в новом костюме, купленном Евгенией вчера в «Детском мире». Она купила его тайком, зная, что Виталий непременно захочет принять участие в покупке и уж никак не согласится на такой вот, китайский, который она и взяла-то на всякий случай, надеясь, что Надя до ночи объявится. Но, как говорится, предчувствия ее не обманули!
Виталий все-таки поворчал утром, когда она пошла будить Ивана, уснувшего в постели Никиты со своими новыми игрушками. Собственно, он хотел взять в кровать машинку, купленную ему Виталием, но в конце концов согласился, чтобы ее поставили у кровати, а Микки-Мауса из мягкой губки все-таки спрятал под подушку.
— Что же это за мать, которая даже не поинтересовалась, как ее ребенок? — бурчал Виталий.
— Думаешь, доверяя его мне, она должна была волноваться?
— Что ты! Я не о том… А ребенок тебе очень идет. Заметила: все принимали нас за его родителей. Он такой же белобрысый, как и ты.
— Ах, значит, я белобрысая? — шутливо возмущается Евгения.
— Простите, сеньора, белокурая.
— То-то же!
— Ты хоть понимаешь, как это красиво: блондинка с карими глазами?
Она не любит, когда ее называют блондинкой. Евгения считает себя шатенкой. Тем более что не всегда так выгорают ее волосы на солнце!
Дети все же отнимают много времени. Это заключение Евгения делает для себя, чтобы не было впредь поползновений вздыхать по возможному второму ребенку. Только что они с Виталием были свободными людьми, и вдруг в момент оказались связанными по рукам и ногам. Она даже не успела съездить домой, как обещала Никите, и вынуждена была по телефону буквально клятву давать, что, кровь из носа, во вторник она приедет! Теперь надо думать, как успеть заехать домой и вовремя прийти к Аристовым — у них в компании не принято опаздывать на праздники друг к другу…
Ребенок еще ничего. Понянчились. Позабавились. Вспомнили прежние времена. Хорошо хоть Ванька не грудной. Но купали они его вдвоем. Мальчишка, польщенный таким вниманием, позволил себе немного покапризничать, но только самую малость. Виталий сам его вытер, отнес на кровать и одел в футболку Никиты, которая оказалась ему как раз до щиколоток.
Совместное купание странным образом повлияло на Евгению и Виталия. Они сели рядом перед телевизором, наслаждаясь теплом и уютом. Она принесла поднос с чаем, и они не спеша прихлебывали его, отдаваясь тягучему домашнему времени. Молчали, но молчание не тяготило, а сближало их. Пока не позвонил Володя. Он спросил:
— Женя, Нади у тебя нет?
— Нет. — Она покачала головой, как будто он мог увидеть это покачивание.
— А ты не знаешь, где она может быть?
— Не знаю. Я думала, она вместе с тобой, — вырвалось у Евгении; но в то же время чего бы это Надя стала просить взять к себе Ивана? Выяснять отношения? Но Вовик мальчиком не поинтересовался, Евгения и не сказала, что ребенок у нее.
— Представляешь, не пришла с работы, — продолжал Володя жалобно. — Не предупредила, не позвонила. Может, в милицию позвонить?
— Может, ее послали куда-нибудь в район? У нас такое бывает, — фантазирует Евгения, — а выехать оттуда не может. Или автобус сняли с маршрута, или билетов нет. Она собиралась приехать вовремя, но у нее ничего не вышло… Давай подождем до утра. Если и утром не выяснится, будем искать вместе.
— А ты не представляешь, в каком районе она может быть?
— Понятия не имею. Я вторую неделю работаю в другой фирме и совершенно не в курсе их дел.
— Извини, что побеспокоил, — говорит Вовик и медлит, но сказать Евгении больше нечего, и он кладет трубку.
Утром в холле ей попадается навстречу президент фирмы «Евростройсервис».
— Евгения Андреевна, — шутливо-укоризненно говорит он, — ваш пример оказался заразительным для других работников. На сегодня попросил отгул начальник охраны. Не то что просил — слезно молил! Сглазили Эдуарда Тихоновича! Уж не вы ли, Евгения Андреевна?
— Свят-свят! — шутливо крестится она. — Эти игры не для нас!
— Смотрите мне! — грозит он ей пальцем и собирается сказать что-то еще, но, увидев, что в дверь входит Ирина Максимовна, обрывает разговор. — Жду вас в десять с докладом, как договаривались.
И идет к выходу, по пути кланяясь своему главному бухгалтеру.
— Жень, привет! — отвечает та преувеличенно весело и спрашивает как бы между прочим: — Ты, случайно, Эдика не видела? Букеты у тебя на столе больше не появляются?
— Как они могут появиться, Ирочка, если главный цветочник взял на сегодня отгул?
— Правда? Это он тебе сам сказал?
— Ну, для этого мы с ним не слишком дружны. Валентин Дмитриевич жаловался, что мой пример пагубно влияет на сотрудников.
— А он не сказал, зачем ему отгул?