Замуж с осложнениями
Шрифт:
— Да-а-а, у него именно такая рожа!!! — радостно воплю я, забыв все и вся.
Азамат посмеивается.
— Он колоритный, его легко похожим сделать, — говорит. — Ты вот на Дорчжи посмотри.
Про Дорчжи мне тут же становится все понятно: натуральный такой деревенский парень, здоровый как бык и такой же непосредственный.
Я угораю над застенчивым Бойонботом, хозяйственным Тирбишем, неразличимыми и вечно помятыми пилотами. Азамат с удовольствием наблюдает, как меня скрючивает от хохота. Когда команда кончается, вижу на дне коробки еще одну фигуру и удивляюсь: неужели
Азамат в последний момент пытается выхватить у меня фигурку, тараторя, что она-де не доделана еще, но я очень хочу посмотреть. Боже, какая я красивая. Правда, мне казалось, я поуже в бедрах, но это несущественно.
— Штаны твои у меня не вышли, — оправдывается Азамат. — Я сделаю другую, если хочешь…
— А мне эта нравится, — говорю. — Давай ты лучше ее разденешь, а я ей из тряпки платье сошью?
— Такое маленькое платье?
— Ну да, а чего, я в детстве на кукол шила…
— Хм… — Азамат озадачивается новой идеей настолько, что забывает смущаться. — Так это можно всех их одеть. Тем более я там с одеждой особенно не старался… были бы пестренькие.
— Так и сделаем, — решительно говорю я. — Только сначала мыться.
В ванне мы дружно фантазируем, кого во что нарядить с учетом имеющихся у меня материалов. Под это дело я успеваю обработать дорогого супруга гелем со шлифующим действием. Воспаление на груди почти сошло, там теперь тоже можно массировать. А еще я запускаю руки в Азаматовы волосы, и он так расслабляется, что едва не засыпает.
Утро застает нас в холле, тщательно переплетенными на диване перед столиком, уставленным фигурками в пестрой одежке. Азамат только что закончил вырезать фигурку себя, а я вознамерилась сшить на нее красный свитер.
— Ну куда мне красный свитер, Ли-иза, — канючит он. — Ну неприлично…
— А красный звездолет — прилично?
— Ну то все-таки звездолет, а это одежда.
— А если б моя мама тебе связала, стал бы носить?
— Конечно, если подарок…
— Вот, так и считай. — Я неумолимо втыкаю иголку в шерстяной лоскуток.
— Лиза, но это же игрушка, ее надо одевать типично…
— Моя игрушка, — заявляю, выхватывая у него фигурку. — Как хочу, так и одеваю!
Он принимается хохотать, а я отворачиваюсь и вижу в дверях сонного Алтонгирела с высоко задранными бровями. И то сказать, достойное зрелище: я лежу поверх Азамата, сплетясь с ним ногами, его волосы развешены по всей спинке дивана и подлокотнику, и мы через мою голову тянем друг у друга деревянную фигурку. Меня на мгновение ослепляет вспышка фотоаппарата.
— Алтонгирел, ну какого рожна! — немедленно раздражается Азамат.
— Да так, — криво улыбается духовник. — Когда еще такое безумие увидишь? Пускай остается для истории.
Азамат порывается встать, чтобы отобрать у Алтонгирела мобильник, но я же сверху…
— Терпи, — говорю, — и привыкай. А то моей матушке одной фотографии мало, она скоро еще попросит, а лучше видео.
Азамат что-то невнятно бухтит, а Алтонгирел слегка настораживается:
— Ты показала своей матери его фотографию?
— Конечно, — пожимаю плечами.
— Зачем?
— А как же? Должна же она видеть, кого в семью принимает.
Алтонгирел хлопает глазами, и я слышу у себя над головой пояснения Азамата:
— У них родственники больше лезут в дела друг друга, чем у нас.
— А-а, — кивает Алтонгирел. — И что сказала твоя мать?
А я прям помню, что она там сказала… ах да.
— Спросила, какой национальности и правда ли, что такой высокий.
— И все? — подозрительно уточняет Алтонгирел.
— Ты, конечно, не поверишь, — хмыкаю я, садясь, — но да, все.
Он, конечно, не верит, но тему оставляет.
— Вам можно есть мясо, только не налегайте особенно, не больше обычного. А спать не раньше шести вечера, чтобы не компенсировать. Это ясно?
Мы киваем, после чего Алтоша продолжает свой путь. Азамат вывинчивается из-под меня и пытается его перехватить, но я повисаю у него на руке:
— Оставь фотку в покое! — говорю. — Алтонгирел, пришли мне ее побыстрее!
Алтонгирел мерзко хихикает и скоренько убирается из холла, а Азамат смотрит на меня исподлобья, но вроде бы не очень сердится.
Когда я дохожу до бука, туда уже просится пакет от духовника, присланный по сетке. На снимке Азамат получился довольно хорошо, да и все эти волосы его… вот я вышла похуже, собственно, одни ноздри видно. Но все равно посылаю картинку родичам, пусть повеселятся.
Маменька отвечает почти тут же — видимо, засиделась над корректурой какого-нибудь садового каталога, это с ней зимой на каждом шагу бывает, на улице ведь работы нет, а домашним растениям все равно, в какое время суток она с ними будет возиться.
Ого, да тебя в него можно три раза завернуть! Знаешь, я тут видела в магазине кулинарную книгу с пропорциями для очень большой семьи, вот тебе такую надо купить.
А что это у вас там за куколки такие? А мне можно?
Так ты теперь к нему на этот его мудлак полетишь? А там почта ходит? Давай наснимай там растительности, наверняка есть какие-нибудь новые формы, может, удастся что-нибудь вывезти интересненькое…
В стенку стучится Азамат — ого, да у него и там, как на двери, сенсорный звонок установлен? Жму на кнопку в ящике, продолжаю набивать ответ маме.
— Матушка просит куколку твоего изготовления, — говорю.
— Обязательно, — легко соглашается он. — А у нее есть какие-нибудь любимые птицы или звери?
— У нее любимые растения, — говорю. — Но лучше сделай куклу, чтобы наряжать можно было.
Азамат задумывается.
— А как она выглядит?
— Мама?
— Да.
— Ну примерно как я, плюс двадцать килограмм и очки.
— Очки? — удивляется он. — Неужели у вас на Земле не умеют лечить зрение?
— Умеют, — говорю, — но это надо денег заплатить, в больницу лечь… а ей лень. Тем более жить ей это не сильно мешает, и вообще ей нравится, что в очках глаза кажутся больше.