Замуж за Бо(мжа)сса

Рэй Вера

Насколько она хрупкая, как растерянно смотрит своими глазками, как крепко прижимается к моей груди. Когда это случилось? Ведь такие как я точно не клюют на наживки, разбрасываемые купидоном.

Но на этот раз я не просто попробовал эту наживку на вкус, а заглотил целиком... А любовный крючок приятно щекочет под ложечкой.

Что мне делать с этим?

– Марат? – Лера посмотрела на меня, а мне снова захотелось ее обнять, защитить, успокоить. Я не могу видеть боль и отчаяние в ее глазах. Какой же я кретин... Думал, что такие ее чувства будут приносить

мне удовольствие? А на самом деле... Я схожу с ума, видя смятение и страх моей девочки.

– Что, Лер?

– Знаешь, мне тут сейчас в голову пришло. Ты только не смейся... Ну это... Помнишь, когда ты согласился принять участие в этом вот всем, - Лера смешно покрутила указательным пальцем в воздухе.

– И?

– Ты требовал, чтобы я тебя вкусно кормила. А учитывая сегодняшний день, большую часть времени на кухне проводишь ты. Эх... А еще... Мне кажется, я провалила свой маленький экзамен, так что теперь меня точно уволят.

– Экзамен?

– Да не важно, Марат... Ты не за те слова цепляешься. Ключевое здесь – уволят... И мне тебя вообще кормить будет нечем. Если что, примешь меня к себе на улицу на постоянной основе?
– из ее уст раздался то ли смех, то ли нервный смешок.

Вероятнее, второе...

Какое же я ЧМО... И чмо – это еще мягко сказано. Даже слов подобрать не могу, чтобы правильно описать, какое я дерьмо. Из-за меня, а вернее, из-за моей дурацкой прихоти, желания развеяться и повеселиться, Лера находится на распутье.

– Дурочка ты... Ты же не думаешь, что я с тобой из-за еды? – она невнятно пожала плечами. – А если ты вдруг решишь составить мне компанию, я буду самым счастливым человеком на земле. Скажу даже больше... Я сделаю все, чтобы у нас была крыша над головой.

– Честно?

– Послушай, Лера, Марат Бес... Марат Бес своих слов на ветер не бросает, никогда!

– Марат...
– она коснулась своей нежной ручкой моей щеки, поглаживая ее и заставляя меня буквально мурлыкать от удовольствия. – Мне кажется, я тебя...

Ну вот опять! В дверь постучали, как говорится, на самом интересном месте. Что она меня? Не хочет отпускать или, наоборот, видеть не хочет. А может... Да вариантов целый миллион!

Ну, Гошка....

– Ой, прошу прощения, если помешал! – гаденыш с прищуром смотрел на меня, и даже незаметно подмигнул.

Видел, как он ликовал. Понимал, что он ощущает свое превосходство на этот раз. В кой-то веке младший брат оказался прав. Я влюбился...

Подумать только... Еще утром, этим, чтоб его, утром... Я был уверен, что мне от Леры нужен только секс, смеялся над Гошкой, когда тот говорил, чем заканчиваются подобные споры. Еще утром я был уверен, что никогда не женюсь. А теперь... Я отдал бы все свое состояние, остался бы голым и босым, стал бы бездомным, лишь бы Лера смогла меня простить.

Как можно кардинально измениться за столь короткое время? Вот, что делает с людьми любовь. А может, любовь и делает людей людьми?

– Ребят, вы не против, что я немного похозяйничал. Пока сантехник возился с краном, я уточку в духовку засунул.

Там такие ароматы превосходные, мне кажется, я не дотерплю и начну грызть сырое мясо!

– Марк Романович! – Лера привстала на попу и постаралась улыбнуться. – Я думала, Вы ушли!

– Да что Вы, Лерочка? Разве я мог пропустить такую превосходную уточку? – Гошка без разрешения вошел в комнату и подошел ближе к нам. – Вы не против, если я украду Вашего жениха на пару минут? Когда еще выдастся возможность пообщаться тет-а-тет с превосходным кулинаром...
– Лера неопределенно пожала плечами. – Кстати, Валерия... Почему Вы по-прежнему в этой промокшей блузке! Фирма многое потеряет, если Вы вдруг уйдете на больничный на целую неделю...

Гошка дело говорил... Но я все равно бесился. Потому что это я должен был ухаживать за своей женщиной. Я должен был заставить ее сменить эту мокрую рубашку! И дело не в том, что я не думал об этом... Просто боялся оставить ее одну хоть на секунду. А если бы она предстала передо мной в одном нижнем белье...

Да и Гошка, падла с козьей бородкой, ладно с нормальной небритостью, с нескрываемым восхищением осматривает Леру. Мокрая блузка прилипла к бюстгальтеру и очень эффектно обтягивает ее тело.

– Да Лер, переоденься... Не дай Бог, твой радикулит вернется.

Мы с Гошкой вышли... Как только дверь захлопнулась, врезал брату под дых.

– Ай, за что, Марк?

– Ты чего пялишься на Леру? Охренел, что ли?

– Я не пялился?

– Я все видел.

– Марк, да не пялился я... Просто восхищался, как ты на нее смотрел. Вот и пытался понять, что в ней особенного. Чем именно она тебя зацепила.

– И как, понял?

– Кажется... Знаешь, она чем-то похожа на нашу маму. – Моя бровь вздернулась. Единственное фото моей матери мне удалось сохранить в старой библии, которая тоже досталась от нее.

После смерти мамы отец сильно запил... Во время одной из попоек он с горя сжег почти все фотографии мамы. Все, кроме одной. Именно ее я и хранил. Когда отец пришел в себя, он горько плакал, ненавидел себя, корил. А я злился, своей детской злостью... Как мог злился. Поэтому не стал ему рассказывать, что кое-что уцелело. Эта фотография была моей единственной памятью... Я хранил ее, как зеницу ока.

А потом в наших жизнях появилась Илона... Моя вторая мать. Только мать в кавычках. Потому что, хоть я и считал ее своим самым близким и родным человеком, она меня ненавидела.

Впрочем, именно благодаря ей отец перестал пить. Но не потому, что Илона так сильно его любила и смогла вытащить своей любовью. Она претворялась... Сомневаюсь, что эта подлая женщина любила хоть кого-то за всю жизнь. Ей просто нужны были деньги моего отца, а ради них она была готова на все... НА ВСЕ!

Не хочу даже думать об этом...

Гошка никогда не знал, что у нас с ним разные матери...

Помню, когда ему было года 3, он всерьез задумался, почему у него нет мамы. В то время, пока других детей из детского сада забирали мамы, у него ее вообще не было.