Замуж за Черного Властелина, или Мужики везде одинаковы
Шрифт:
— На карте вашего мира нет такого названия, — приоткрыла я кусочек тайны и пискнула от неожиданности, оказавшись на спине, отгороженная от внешнего мира водопадом черных волос и глядя в настороженно-внимательные зеленые глаза.
— Ты не из этого мира? — Вопрос был задан слишком напряженным тоном, чтобы отшутиться. Чувствовалось, ему важно получить честный ответ. Наяву я бы с ним не откровенничала во избежание недоразумений, но здесь не было смысла лукавить.
— Угу, — созналась я.
И тотчас получила следующий
— Тебе нужно будет вернуться?
Ей-богу, допрашивает как следователь в КПЗ. Если сон — это попытка погрузиться во внутреннюю реальность и реализовать несбыточные надежды, то, следуя логике, мои надежды — это выяснение отношений? Бред, да и только!
— Я очень хочу вернуться! Там моя семья, по которой я ужасно соскучилась. К сожалению, там не будет тебя, но и здесь ты тоже со мною не останешься. Поверь, я сохраню самые лучшие воспоминания о тебе и твоем мире…
Меня перебили, не дав договорить:
— Когда? Когда ты должна вернутся?
— Как выполню условие, так и вернусь! Что ты прилип, словно репей? Тебе заняться больше нечем? — проявила я растущее раздражение. — Какого лешего ты мне допрос устраиваешь?
— Но боги сказали… — Растерянность, промелькнувшая во взгляде, мгновенно сменилась подозрительностью: — Какое условие?
Ах так! Я вспомнила о вредности, как о неотъемлемой черте своего характера.
— Много будешь знать — не с кем будет спать… Упс! Плохо будешь спать. — Я поправила оговорку и пожаловалась: — Почему мне так не везет? Лежу, понимаешь, вся из себя влюбленная и на все согласная, а возлюбленный то игнорирует, то отлынивает…
Докончить жалобу опять не дали, закрыв рот поцелуем. Достоверный факт, по утверждению Тараса: поцелуй изобрел мужчина, чтобы заставить женщину замолчать хотя бы на минуту. М-р-р, я бы и больше помолчала…
В это время хлопнула входная дверь, и Кайл заорал:
— Ваше величество, вас тама обыскалися!
А-а-а! О-о-о! В полном отупении я уставилась в смеющиеся глаза, мучительно стараясь сообразить остатками разума, как такое может быть. Пока до меня медленно доходила пикантность ситуации, Кондрад последний раз коснулся моих губ и, соскочив с кровати, направился к выходу. И вот тут я взорвалась:
— Ах ты! Да ты… Мерзавец! Да как ты мог! Я же… Ну, все! Я с тобой еще разберусь, — высказалась я, сверля взглядом вздрагивающую от сдерживаемого смеха широкую спину мужчины. — Ты почему мне не сказал, что это не сон?!
Остановившись на полдороге и полуобернувшись в мою сторону, мужчина с трудом выдавил из себя:
— Я пытался, честное слово, но ты настолько сильно не хотела верить, что я решил тебя не переубеждать.
У-у, поганец! Он еще и ржет, паразит! Не обращая внимания на болезненные ощущения, я швырнула в него подушку с криком:
— Плохо пытался! Тренироваться лучше надо! — После откинулась на подушки, скривившись от резанувшей по плечу боли.
В
— Тебе больно?
Сил моих нет! Сколько можно издеваться? Мало того, что я, как дура, розовые сопли распустила и на шею ему бросилась по собственной воле, так осталось только пожаловаться на несправедливую долю. Не дождется! За последнее время я испытала столько стыда и унижений, что, по-моему, хватит на всю оставшуюся жизнь. Окончательно обозлившись, я рявкнула от души:
— Нет! Я пребываю в экстазе! Это мое любимое состояние! — напоследок поинтересовалась: — Ты свалишь отсюда наконец?
Естественно, пропустив мимо ушей мою гневную тираду, этот невозмутимый тип преспокойно крикнул Кайлу:
— Найди Цесариуса! Срочно! — и продолжал заботливо наблюдать за мной.
Сил у меня было не так много, и они вскоре закончились. В изнеможении лежа на кровати, я попросила:
— Ну, уйди ты, пожалуйста. Видеть тебя не могу.
Нахмурившись и раздувая ноздри породистого носа, Кондрад сказал, тщась сохранить спокойный тон:
— Я уйду, как только придет лекарь, но мы еще вернемся к сегодняшнему разговору.
На что я непримиримо изрекла:
— Ни за что!
Не знаю, что бы меня ждало в дальнейшем, если бы в это время не вошел встревоженный Цесариус и не принялся осматривать меня. Выдерживая неприятную процедуру ощупывания, я провожала глазами мужчину, который уже на пороге нахально заявил:
— Ты ошибаешься, Илона. Тебе никуда не деться ни от меня, ни от себя. — И приказал, уже обращаясь к Кайлу: — Глаз с нее не спускать!
Дверь с грохотом захлопнулась, лучше всяких слов показывая истинное состояние Кондрада. «А и фиг с ним! Скатертью дорожка!» — позлорадствовала вредная половина моей личности. Но тут немедленно вмешалась справедливая половина и мудро заметила: «Сама дура! Чего ушами хлопала?» Между ними вклинился мозг и сообщил: «Ну и как это понимать? Мне разорваться между вами, что ли?» Выслушав внутренний конфликт, я обратилась к лекарю, тревожно рассматривавшему меня, пока я углубилась в себя в поисках консенсуса личностей:
— Цесариус, а раздвоение психики лечится, или это навсегда?
Алхимик встревожился еще больше:
— Э-э-э… А-а-а… Дочка, а что между вами произошло?
— Что-что… — пробурчала я с несчастным видом. — В любви я ему призналась, вот что! Думала — это сон, расслабилась и вывалила про чувства.
— А он? — более-менее успокоившись, поинтересовался Цесариус.
— А он меня поцеловал, — призналась я. Наябедничала: — К тому же неоднократно. Гад!
— Что же в этом плохого? Почему ты сердишься? — удивился старик, поудобнее устраиваясь на краю кровати. — По-моему, ты ему небезразлична…