Замуж за колдуна, или Любовь не предлагать
Шрифт:
— Я попросил приготовить тосты с яйцами и беконом, — сказал он. — Помнится, ты их тоже раньше любила.
— Раньше я вообще много какой дряни любила, — сообщила невозмутимо, переворачивая страницу.
— Что любила — это хорошо.
Ууу, креманку тебе в рот!
Страницы газет традиционно пестрели нашими с ним фотографиями. По крайней мере, «Утренние хроники», которые держала в руках, переключаться на что-нибудь другое явно не собирались. Хорошо, имя Купера хотя бы больше не всплывало. Зато непонятно откуда взялся снимок трёхлетней давности со мной и мистером Экботом — моим бывшим.
Да если бы я встречалась со столькими мужчинами, ни на что другое времени у меня бы уже банально не оставалось. Я бы попросту не выбиралась из спальни. Какое уж тут призвание и любимая работа, которой посвящала себя с утра до вечера.
Мужчины вроде Шона время от времени появлялись на моём жизненном горизонте, но не то чтобы очень часто. А теперь весь Инвернейл решит, что леди Ариас меняет любовников как перчатки.
Ерунда какая-то.
— Ты уже добрался до пятой страницы? — обратилась к Кристоферу.
— Ещё нет. А что?
— Мой тебе дружеский совет: не добирайся, пока не закончишь завтракать. Испортишь себе аппетит.
Мой так точно испортился. А всё благодаря какому-то лживому писаке, скрывавшемуся под псевдонимом Глас правды.
Пристрелила бы гада.
Разумеется, Грейсток тут же перевернул страницу и впился взглядом в разворот газеты, едва не выплюнув на неё свой кофе.
— Это правда?
Заметила, как пальцы колдуна скомкали края газеты. Швырнув её на стол, Кристофер просверлил меня мрачным взглядом.
— Все эти… личности! — проговорил брезгливо, почти что выплюнул, после чего резко повторил: — Это правда, Лорейн?
— А разве ты не знал, что пресса — это истина в последней инстанции? — раздражённо сказала я и поднялась.
Всё равно теперь уже не до завтрака. Лучше отправлюсь в «Ле Кристаль», подопрашиваю его хозяина.
— Могу я спросить, куда ты собралась? — явно не удовлетворившись моим ответом, но решив не развивать щекотливую тему, хмуро спросил Грейсток.
Оглядел меня с ног до головы, задержавшись взглядом на маленькой лавандового цвета шляпке, венчавшей причёску, после чего пополз дальше — по наряду простого кроя в тон головному убору. Платье было без всяких турнюров и сложной отделки, неброское и удобное.
— Я не обязана отчитываться перед тобой за каждый свой шаг. Достаточно и того, что за мной по пятам ходят твои люди.
— К Родману собралась, — догадался Грейсток. Допив кофе, тоже поднялся, заставив меня внутренне напрячься.
Пусть только попробует сказать, чтобы сидела дома. Тогда я за себя уже точно не ручаюсь. Как пить дать сорвусь и всё тут к хордам собачьим разнесу!
Но вместо этого услышала другое:
— Поехали вместе. Вдвоём его расспросим. С Одли и Кэрроллом встретимся уже в городе.
— А как же твои любимые гренки?
Грейсток бросил взгляд на потерявшую презентабельный вид газету.
— После пятой страницы есть как-то расхотелось.
— А я ведь предупреждала.
Его светлость помог мне забраться в ландо, хоть, если бы мне предоставили выбор, я бы лучше вложила свою ладонь в лапу огнедышащего дракона или какого-нибудь саблезубого тигра. Рядом с одним из них (да хоть с двумя сразу), уверена, чувствовала бы себя куда более расслабленно и безопасно.
До города ехали молча. Грейсток, правда, пытался вернуться к обсуждению мистера Экбота и ему подобных, но я сразу пресекла эти порывы докопаться до истины, заявив:
— Моё прошлое тебя не касается. Настоящее и будущее, кстати, тоже.
— С последним не соглашусь, — мрачно заметил колдун.
— Можешь не соглашаться, сколько твоей душе будет угодно. Для меня это ничего не меняет.
Откинувшись на спинку сиденья, Кристофер прикрыл глаза.
— Наверное, Создатель послал мне тебя для тренировки терпения.
— Или просто так изощрённо наказывает меня за что-то.
Почувствовала на себе укол взгляда, но поворачиваться к как бы мужу не стала. Сосредоточилась на деревенских пейзажах, а потом, когда въехали в город со стороны доков, стала «любоваться» фабричными трубами, выраставшими на фоне неба, обложенного седыми тучами. Неужели наконец-то пойдёт дождь?
Мистер Родман был на месте — торчал у себя в кабинете, в котором обычно принимал наиболее финансово выгодных клиентов. При виде нас глаза толстопуза засияли от счастья. Наверное, решил, что мы явились выбирать себе брачные кольца.
Как будто татуировки на левой ладони мне было мало.
Сейчас её скрывала ажурная митенка. С ними я не собиралась расставаться и в помещении. Жду не дождусь осени, когда можно будет носить более плотные перчатки. Потому что кружево мало что прятало.
— Ваша светлость и… ваша светлость, — в поклоне поприветствовал нас ювелир. — Чем обязаны такой чести?
— Мы пришли за…
Но Грейсток меня перебил:
— Ответами, мистер Родман. Садитесь, — предложил заметно сникшему ювелиру устраиваться в его же собственном кресле. — Нам надо с вами поговорить.
Ненавижу эту его привычку назначать себя главным в любых ситуациях.
— Я хочу знать всё о бриллианте, который несколько недель назад купила у вас моя жена.
Последнее слово прозвучало особенно громко (или, может, мне так показалось), и меня передёрнуло.
Мистер Родман послушно кивнул, потянул за ворот рубашки, словно ему воздуха не хватало, и… начал нас разочаровывать. В том смысле, что, как сказал бы какой-нибудь детектив, его рассказ завёл нас в тупик.
Мистер Родман выкупил подвеску у частного коллекционера, который якобы нуждался в деньгах, потому и решил продать бриллиант. Имени клиента хозяин ювелирного магазина не знал — с ним связался посредник коллекционера, через него же заключалась сделка. Посредник назвался мистером Джонсом. Самая распространённая в Хальдоре фамилия. Его словесный портрет, предоставленный Родманом, тоже едва ли мог помочь в поисках нечестивца: коренастый, кареглазый, темноволосый мужчина средних лет. Так выглядел каждый второй хальдоровец. Никаких шрамов, никаких родинок ювелир не запомнил. К тому же существовали артефакты морока, страшно дорогие, но всё же. Поэтому мистер Джонс мог быть кем угодно и выглядеть как угодно.