Замуж за короля
Шрифт:
Нет. И я понимала, почему. Любое другое действие мужик мог выполнить по собственной воле, и только такое по жёсткому принуждению. Но у меня не получалось.
– Хватит, – наконец, сказал Вилар, махнув рукой на дворового. – Пошёл вон. Рот на замке держи.
Словами не описать, с каким облегчением мужик бросился прочь, а у меня до сих пор руки дрожали. Лучше десять лабораторных по метрологии, чем одно подобное издевательство. И вроде бы я не причинила физического вреда, а дворовому теперь кошмары будут сниться. А ещё на одну легенду о злых моровках станет больше.
– Раньше у тебя справнее выходило, – проворчал Вилар. – Я виноват, что в лагере тебя оставил. Не нужно было.
Я снова промолчала. Запутанная всё же с лагерем выходила история, но не было сил сейчас в ней копаться.
– Крови много, – показала я надзорному платок. – Брат Алтын колдовство почувствовал? Доложит Верховному?
– Верховный в отъезде, не бойся.
Барич выглядел жутко расстроенным, а меня вдруг осенило. Вон как рьяно он взялся тренировать моровку Лину передавать мысли и управлять чужой волей. Уж не собрался ли свои проблемы решать с моей помощью? В лагере у девушек восьмерок на шее больше не было, значит, дар у Лины редкий и очень полезный. Приведёт Вилар меня в надзор по любому пустяковому поводу. Да хоть бы и невесту представить. Зайдём вместе в кабинет Верховного. Я за метку схвачусь, а грозный начальник за документы. Лёгкий росчерк пера – и разрешение на свадьбу с ведьмой подписано. Не это ли задумал Вилар? Хотя вариантов открывалось целое море. Королю можно приказывать.
– А если к брату Алтыну обратится? – спросила я. – Он силу нашу видит, помочь сможет. Надоумит как лучше и быстрее.
Про Сердце Душ я хотела спросить, но озвучивать надзорному настоящую причину не собиралась. Наши планы не совпадали. Он интриги интриговал, а я просто хотела домой.
Вилар долго молчал, задумчиво глядя в пустую стену. Я надеялась, что если хотел отказать, то отказал бы сразу, а раз медлил, то не всё потеряно.
– Твоя правда, – медленно ответил он. – Собирайся, со мной пойдёшь.
Я от восторга забыла, что мне нельзя к нему лишний раз прикасаться. Бросилась на шею и поцеловала в щёку. Барич сразу же обнял за талию и не дал вырваться.
– Переменилась ты после ночи, – шептал мне, крепко прижимая к груди. Низкий голос вибрировал, отзываясь дрожью.
– Вилар, не надо, – взмолилась я, пытаясь оттолкнуть, но барич губами провёл по шее так дразняще, что у меня дыхание перехватило.
– Лина, поверь мне, от моровок мужчинам давно вреда нет. То народ судачит о былых временах, забыть не хочет, а я правду знаю. Ласку можно дарить, не трогая твоё девичество. Приду сегодня ночью, покажу.
От обещания в жар бросило и губы загорели. Я смутно представляла, о чём он говорил, не совсем тёмная была в таких вопросах. Но даже так с каждым поцелуем, объятием и лаской я забирала чужую силу. Лина ещё не убила никого, раз девственницей оставалась. И мне не хотелось начинать.
– Твоя матушка утром гневалась, – пролепетала я, пока Вилар целовал в шею. – Слуги о нас с тобой шепчутся, скоро по городу трепать начнут. «Старший брат надзора моровку невестой называет». Дурно это.
– Я решу всё, – зло выдохнул барич. – Не будет ни метки, ни моровки. Собирайся. В надзор едем.
Мне, наверное, стоило обрадоваться, но я не верила и боялась. Если всё так просто, то зачем девчонок держали в лагерях и кнутами били, запрещая колдовать?
Вилар вывел меня из кабинета, на ходу приказывая запрягать. Дворовой, уже оправившийся от шока, рванул прочь из терема, на ходу крича: «Барич запрягать велели!» На шум из горницы выглянула свекровь и возмутилась только тем, что отобедать не успеем. Меня по такому случаю прогнали с чернавками переодеваться на выезд. С урчащим от голода желудком я долго изображала манекен, пока слои одежды на мне не достигли четырёх: нижняя рубашка, ещё одна из более плотной ткани, тяжеленое платье с длинными рукавами и накидка. А на улице, наверное, под тридцать градусов жары по Цельсию. Тёпловой удар мне обеспечен. Но лучше вспотеть, чем попасть в лапы разгневанной толпы. Накидку с высоким воротом свекровь мне выдала только для того, чтобы спрятать метку на шее.
Вилар помог мне забраться в открытую повозку и махнул рукой кучеру:
– Трогай!
Лошади понесли нас по двору терема к первым городским воротам.
Глава 6. Подвалы надзора
Сидение в светлице с сестрёнками Вилара не прошло зря. Теперь, разглядывая терема и дворы города, я хотя бы представляла, кто в них жил и чем занимался. Надзор настроил домов на полдвора, как здесь называли кварталы. Почти все первые этажи были нежилыми подклетами без окон, и только сверху громоздились горницы. Я смотрела на грозное царство древнерусской инквизиции и не верила, что такое гигантское по местным меркам ведомство занималось кучкой моровок. А потом вспомнила о колдунах, которые тоже считались братьями надзора. Алтын, чувствующий всех, в ком светилась Сила, Кауст, умеющий, как я поняла, ставить воздушные преграды. Артефакторы, лекари (куда же без них) и разная экзотика вроде дара Лины забираться в мысли. Получалось что-то вроде современных многофункциональных центров по оказанию услуг населению. И раз Верховный тут был только проездом, то логично предположить, что в столице обитал Главный надзор или, чего уж скромничать, Великий. А Вилар, значит, директор местного филиала.
Кучер припарковал повозку у центрального крыльца с резными деревянными опорами. Спускалась я на землю долго, страшась запутаться в длинных юбках. Баричи и знатники кичились дороговизной одежды, как олигархи длиной яхт. «У кого шуба богаче – тот знатнее и сидит на иерархической лестнице выше». Король, наверное, ходил весь в соболях. Обмотанный мехом, как мумия. Ох, как я скучала по любимым джинсам и спортивным топам! Но чего нет, того нет.
В подклете тянуло сыростью и густо пахло свечным дымом. Я переживала, что если в надзоре такие первые этажи, то каково моровкам сидеть в подвале? Слишком жестокое наказание даже для убийц. Вилару все кланялись, а он редко отвечал хотя бы взглядом. Зато когда мы поднялись по лестнице в горницы и замелькали знакомые зеленые мундиры, старший брат надзора оживился.
– Брат Вилар, – с поклоном обратился к нему надзорный. – Дозволь зерна и круп послать в Заречный лагерь.
– Пять дён назад посылали. Воруют?
Молодой брат смутился, как девица. Будто лично откат мешками гречки получал.
– Моровка пожгла сараи.
– Тогда добро, – тяжело вздохнул Вилар. – Дозволяю.
Потом взял меня за локоть и повёл в конец коридора. Там в просторной светлице по-стариковски щурился над свитками брат Алтын.
– Многая лета, брат, – поздоровался барич, а я не зная, что делать, просто поклонилась.
Кожа старика, высохшая как лист дерева в гербарии, отдавала желтизной. От бумаг на его столе пахло пылью. И я отчетливо слышала, с какой мукой скрипит под его грузным телом стул.
– Недолго уж землю топтать, – прокряхтел Алтын, – вот седмицы считаю. Ты чай по надобности?
Вилар зубами скрипнул, услышав про седмицы, и мне стало тревожно. Старики чувствовали свой уход и редко в этом ошибались. Не развалится ли надзор без Алтына?
– Лина моя помощи просит с колдовством.
– Чуял вчера, да. Колдовала, – улыбнулся старик, поглядывая на меня. – Оставляй, коли доверяешь мне сокровище своё.