Замуж за короля
Шрифт:
Придумать я ничего не успела, нас отправили спать. Меня перед этим раздели и оставили в одной нижней рубашке. Положили в крошечной комнате на перину, как обещал смотритель. Подушку, размером с кровать. Я в ужасе представляла, как взмокну на ней за ночь, а дверь с тихим скрипом отворилась. В полной темноте сначала появилось жёлтое пятно от пламени свечи, а потом рукав синей шёлковой рубашки с золотой вышивкой.
– Вилар, тебе нельзя ко мне! – испуганно зашипела я, не веря, что он пришёл. Наплевал на распоряжение матери и местные нормы морали. Я задергалась, не зная, где спрятаться. В окно прыгать глупо, я на высоте третьего
– Уходи, пожалуйста, – взмолилась я, – возьмёшь меня в доме матери до свадьбы – умру утром от позора.
Я не знала, был ли он близок с Линой, как мужчина. Чёрт, даже слово это вслух невозможно произнести. Если Лина вдруг «уже», то я-то ещё точно «нет»! И не хочу вот так с первым встречным, которого боюсь и ненавижу. Мамочки, что же делать?!
Вилар зашёл в комнату и поставил свечу на сундук. Отблески пламени танцевали в его глазах. Я забилась от страха в угол кровати, а барич приближался ко мне с неотвратимостью беды.
– Не бойся, – зачем-то попросил он. – Больно не сделаю.
Я оттолкнула его руку, но он в ответ подошёл ещё ближе. Тени от пальцев чёрными когтями легли на мою рубашку. Я хотела закричать, но не смогла даже вдохнуть.
– Лина, – простонал он. – Я мужчина и хочу ласки. – А потом в его голос вернулась жёсткость. – Неужели не люб тебе? Прошу ведь такую малость.
– П-поцелуй? – заикаясь, спросила я, чувствуя себя дурой.
Взрослая девочка. Понимаю, чего он хочет.
– Да. Лишь его.
Я не собиралась его злить. Рассвирепеет, услышав отказ, – хуже будет. Точно целой не останусь. Поцелуй, если он будет один, можно позволить. А потом надеяться на честность Вилара. Поверить, будто поцеловав такую желанную для него девушку, он успокоится и уйдёт. Глупость, же. Ведь глупость, да?
Барич провёл пальцами по моей щеке и убрал с плеч пряди распущенных волос. Я дрожала так, что больше не могла думать. Есть мужчины-медведи, огромные и неуклюжие, а есть волки. Вожаки стаи. Жених накрыл меня тенью от своего тела. Упёрся руками в стену, запирая в клетке, чтобы не увернулась от его губ.
– Обещал, что не трону, но не могу, – прошептал он. – Не могу.
Я перестала дышать, упершись руками в широкую грудь. Как скала, не сдвинуть. Вилар коснулся поцелуем уголка губ так осторожно, так нежно. Глаза сами закрылись, а шёлк рубашки заскользил под ладонями. Жених поцеловал ещё раз, проведя языком по верхней губе. Настойчиво, но мягко. До головокружения, до лёгкости во всём теле. Не понимая, что делаю, я обняла его за шею. Сама тянулась губами и подчинилась, когда он раздвинул их языком. Барьеры рушились. Вилар отпускал себя, целуя страстно и глубоко. В объятиях становилось жарко. И хорошо. Были парни и робкие поцелуи у подъезда на прощание, но никогда такого мужчины. Он обнял меня за бёдра и посадил к себе на колени. Прижал к себе крепко, чтобы почувствовала, как сильно хочет. Нельзя верить обещаниям жениха, когда вместо разума – одно желание. Но он снова удивил.
– Довольно, я едва держусь. Сладкая, как мёд. Лина…– он запутался пальцами в моих волосах и говорил очень тихо. – Я уйду. Сейчас.
Хватка стала железной. Вилар рывком ссадил меня с колен на кровать и дёрнулся встать. Качнулся, как пьяный к двери, свечу забыл с собой взять, и ушёл. А я ещё долго гладила пальцами губы и прикладывала ладони к пылающим щекам.
Глава 5. Моровка – дочь смерти
Петухи звали солнце, надрываясь криком. Каждый пернатый красавец пытался перекукарекать другого. Кажется, сегодня выяснить, кто из них лучший, никак не получалось. Я уже хотела записаться в председатели жюри и прекратить этот певческий конкурс. Как именно? Кляп в клюв, конечно, не вариант, но можно же запереть их в курятнике.
«Или головы отрубить», – подсказывал внутренний голос. Уж больно настроение было ни к чёрту. Проклятый «петушиный будильник» сработал на рассвете! Это пять утра! Я когда-нибудь высплюсь в этом мире?
Свекровь вломилась в комнату так же бесцеремонно, как Вилар прошлой ночью. Я села в кровати, натянула одеяло до подбородка и сонно пробормотала:
– Утро доброе.
– Мой сын приходил к тебе!
Ни тебе «здравствуйте», ни «как спалось», ни «дорогая невестка, нам нужно поговорить» – сразу к делу. Я не удивилась, что она была в курсе. Ушей в тереме предостаточно. Да и болтливых языков тоже. А уж проследить, куда барич ломанулся ночью – святое дело.
– Между нами ничего не было, – с неизвестно откуда взявшейся твёрдостью в голосе заявила я. Плевать, что по меркам средневековья, Вилар вчера опорочил поцелуем мою девичью честь. Я выросла с нормальной моралью, не гипертрофированной. Жених же? Жених. Значит, можно. Совесть моя чиста, а свекрови в наши отношения даже нос совать не положено.
Жаль, что она считала по-другому.
– Знаю, рассказали, – ехидно ответила хозяйка. – Кровь на простыне искать не пойду. Вилар мой хоть и горячен по молодости, но не глуп. Или ты усовестилась? Отвечай!
Я поджала губы и демонстративно промолчала. В конце концов, она не следователь, а я не на допросе. Чистосердечно во всём признаваться не обязана. Блин, да пошла она! Кем себя возомнила?
– Ты как с ним жить надумала? – заводилась свекровь. С каждым словом её голос звучал злее и громче. Скоро орать начнёт. – Я не верю в вашу любовь. Кому угодно сказки рассказывай, а мне не смей. Вилар – мужик, у него всё просто. Увидал девку чуть краше козы, и в штанах уже торчок подпирает. Но ты-то куда? Морово семя. Дрянь! Как вас всех не передавили?!
Мне не нравился её тон, а слова ещё меньше. Я не понимала, почему должна молча выслушивать гадости. Может, Лина и прикусила бы язык, глядя в пол, но я выросла в мире, где за «козу» и «дрянь» в ответ прилетает. Даже свекрови, даже у неё дома. Она оскорбила меня уже во второй раз. Если сейчас я сделаю вид, что ничего не было, то это войдёт в привычку.
– Бария, извольте сбавить тон, – сказала я, и свекровь округлила глаза. Не ожидала? Я тоже. И дело не в том, насколько необычно звучала стилизованная под местных речь. Поцелуй Вилара придал мне сил, и я, наконец, почувствовала, что моё положение в тереме выше, чем у безмолвной служанки. Да, я не собираюсь выходить замуж, но пока я здесь невеста, вытирать об себя ноги никому не позволю! – Я вам не «дрянь» и не «морово семя». Меня зовут Лина. Будьте добры с этого момента обращаться ко мне только так. Я не понимаю, чем лично вам не угодили моровки. Метка на шее и способности к магии – не повод для ненависти. Девушки не делают зла, а их держат взаперти и стегают кнутами.