Замуж за первого встречного или невеста с сюрпризом
Шрифт:
Дай бог. Иначе еще и в этом себя винить начну. С богом! Встаю, замок на пуховике застегиваю, да стараюсь ногу в сапог втиснуть. А внутри беспокойство… Словно чего-то не сделала…
– Гриша! Так ведь окно на балконе нараспашку открытым осталось! А ты говоришь, проверил! – он чертыхается, а я сломя голову в конец коридора мчусь. Не дело это: а если сосед сверху бычок кинет? Или птица какая залетит? Это же дурной знак…
– Знаешь что, Щепкина-Полонская, – нагло меня в сторону отпихнув, блондин сам на лоджию выходит. – На вот мобильный мой.
– Зачем?
–
Дожила. Сто раз о подобном на форумах читала, а теперь и самой лицезреть приходится, как инициативу переняв, супруг мой действия свои комментирует, на видео записывая. Довольно быстренько, хочу вам сказать. Даже батареи вниманием не обходит, чтоб в моей больной голове ненароком и этот страх не поселился.
– Если что, пересмотри, чтоб убедиться, что дома все хорошо. А теперь бегом оделась и вышла! Иначе я бригаду вызову и силком тебя к этому Снегиреву отправлю.
Стыдно мне до жути. Только перечить права не имею. Он ведь ради меня связи свои подключил, тетку задействовал, и именитого психотерапевта мной заняться вынудил. Разве могу я теперь Гришу обидеть? Оттого и сижу как мышка, пока он, правила нарушая, по городу на своем внедорожнике мчит. Уж не знаю, сколько штрафов ему теперь оплатить придется, но в вестибюле частной клиники мы за пять минут до приема оказываемся. Карточку на ресепшене заводим, за медсестрой фигуристой на третий этаж поднимаемся. Я ступеньки считаю, Гриша количество пуговок на ее обтягивающем халате…
– Давай, Стеш, – у дверей кабинета он, наконец, расслабляется. Ладошки мои ледяные в своих прячет и улыбается, заставляя меня еще больше смутиться. И правда, ведь как семья. – Я в тебя верю, ясно? Это же не операция: посидите, потрепитесь о том о сем, и сама не заметишь, как время пролетит.
Я, кажется, уговаривала его со мной не ездить? Так вот, прямо сейчас я готова молить об обратном. Чтоб со мной зашел и какой-нибудь шуточкой напряженную атмосферу разбавил. Жаль, попросить его об этом не могу. Наглостью никогда не отличалась.
Покорно киваю, платье в порядок привожу и шаг к двери делаю.
– Гриш, а ты… – но чем ближе моя встреча с врачом, тем сильнее меня знобит. Поворачиваюсь к Полонскому, а как вопрос свой задать, никак придумать не могу. Я ведь сеансы психотерапии только в кино и видела! А разве на режиссеров полагаться можно? Вдруг к креслу ремнями прикуют и пока я за свободу бороться буду, лоботомию мне сделают? А Гриша сильный, если что защитит…
– Я тут подожду, ладно?
Еще бы. Если что, закричу погромче. Вымученно улыбаюсь спасителю своему, и полную грудь воздуха набрав, прыгаю в неизвестность.
Один – верх, вниз; два – верх, вниз; три – вверх, вниз…
Сразу видно. Снегирев мастер своего дела – до семи я все же дошла, и внутрь шагнув, аккуратно дверку прикрыла.
Гриша
Хотел бы я знать, о чем они там беседуют. Наверняка о Борисе этом, будь он неладен, или о детских травмах, что могли на ее взрослую жизнь отпечаток свой наложить. Брожу взад-вперед по просторному коридору, а любопытство буквально
– Волнуетесь? Бросьте, — улыбается мне свидетельница моей внутренней борьбы, и на ближайший подоконник тяжелую стопку медицинских карточек кладет.
– Психотерапевт еще никому не навредил. Это вот этажом ниже нервничать нужно.
– А что там? — лениво от стены отталкиваюсь и к брюнетке болтливой поближе подхожу. Нина Викторовна — на бейджике именно так и написано.
– Отделение пластической хирургии. Хотя и там специалисты высший класс.
Краснеет Ниночка. Посему видно — на себе проверяла. Только вот интересно, что именно эти рукастые кудесники в ее ладной фигурке перекроили: грудь, бедра или может быть…
– Скажу по секрету, я в прошлом году у них уши делала. Видите, — отводит в сторону завитой локон и шедевром этим беззастенчиво хвастает. И так повернется, и этак, а я гадаю: заняться, что ли, бабам нечем? Из-за такой ерунды под нож ложиться?
– Ваша супруга не поэтому пришла? У нас жесткое правило: прежде чем операцию делать, сначала все через Снегирева проходят. Чтоб твердо удостовериться, что решение приняли обдуманное.
Вот если бы… Я б Стеше парочку сантиметров в некоторых местах добавил. К примеру, в талии. Уж больно худая она, впрочем, наверняка у нее это от нервов. Сегодня так распереживалась, что и кусочка омлета не проглотила. Хотя мне казалось, что, наоборот, радоваться должна! Ведь и мечтала об этом долго, и так накануне восторгом светилась. Настолько, что не знал ее раньше, до того как ее эта болячка подкосила, а уверен — за ужином со мной сидела та Стефания Щербакова, что в свое время и Борю Зайцева покорила, и на инженерный факультет поступить не побоялась. И взгляд изменился, и плечи расправились, и даже голос уверенней звучал.
– Нет. Мы по другой причине. Кстати, может, у вас кафетерий есть? А то мне еще пятьдесят минут скоротать нужно.
– Конечно. Внизу. Там и кофе, и чай, и даже меню из пятнадцати блюд. Проводить?
А почему нет? Киваю и, как и подобает галантному мужчине, поклажу ее собственноручно до регистратуры доношу. Она болтает обо всем подряд, а я на часы поглядываю, чтоб окончание сеанса не прозевать.
– Все-таки, вы замечательный муж! Мало кого супруги сопровождают. Ведь как русский человек рассуждает? Психотерапия — это высасывание денег. А я горжусь! Вот как Снегирев наш очередного пациента излечит, меня от радости так и распирает!
Красивая Ниночка, а вот болтливость эта все впечатление смазывает. Даже поругать себя успеваю за то, что в провожатые ее выбрал. Что я ребенок? Сам бы дорогу нашел…
– Только суп здесь не берите. Отрава еще та, – а она, словно почувствовав, что речи ее меня утомили, наконец, прощается.
Был бы здесь Ромка, пальцем у виска покрутил бы. Такая добыча, да еще и сама в руки идет, а я вид делаю, что не замечаю! Даже когда в дверях через плечо оборачивается и кокетливо ручкой машет – намеренно в меню взгляд опускаю.